– Хочешь меня напугать? Иди сюда, ублюдок, мать твою, я тебя сам напугаю!

– Чего орешь?

Спутница вышла из леса, поправляя плащ.

– Ты где была?

– Под кустом.

– Что ты там забыла?

– Совсем глупый?

– А...

Страх сменился легким отвращением. Ведь это хвойный лес. Тут нет ни кустов, ни листьев. Б-р-р-р...

– Пошли в дом. А то всю жопу отморозила.

Да уж, не принцесса. Но почему-то я улыбнулся.

Пока Лира набивала печь хвоей, возился с засовом. Запершись, ткнул в растопку палочкой.

– Елочка, гори...

Сухой лапник быстро занялся, пропахшая тленом комната наполнилась терпким смоляным ароматом. Светло, тепло... аж на душе полегчало. Еще бы пожрать.

Лира зевнула.

– Ложись спать. Завтра весь день топать.

Кинул взгляд на потемневшие шкуры. На них отчетливо виднелся отпечаток тела. Оно медленно гнило и сочилось зловонной жижей, которая наверняка пропитала даже доски. И пусть все давно высохло, сама мысль лечь на ложе мертвеца вызывала тошноту.

– Лучше ты. А я посторожу.

– Да конечно. Заснешь как миленький.

– Думай, что хочешь, но я к тому гадюшнику и пальцем не прикоснусь.

– Неженка.

Посидели молча, глядя в огонь и размышляя о своем.

– Леня.

– М?

– Ты держишь слово?

– Стараюсь.

– Пообещаешь мне кое-что?

– Смотря что.

– Ты никогда не присягнешь Колбану. Даже если меня на ремни порежут. Обещай.

Скосил глаза - она смотрела прямо на меня с такой решимостью и серьезностью, что стало не по себе. Лиру при всем желании не назовешь миленькой, но никогда прежде не видел в ней столько непримиримой жесткости.

– Нет.

– То есть?

– Не обещаю.

– Почему?

– Какая разница?
– Подбросил поленце в пылающий зев.

– Большая. Можно сказать - мирового значения. Я не хочу стать болевой точкой, надавив на которую ублюдок добьется своего.

– Ты уже.

– Что уже?

– Болевая точка.

– В смысле?

– Я не смогу спокойно смотреть, как тебя мучают.

– С чего вдруг?

Пожал плечами.

– Не знаю.

– Дурак. А когда будут мучить миллионы? Об этом не думал?

– Во тебя на философию пробило. Сперва надо выбраться из чертовой долины, а потом о будущем рассуждать.

– Видимо, боги сошли с ума, раз послали такого придурка.

– Сама знаешь, пути неисповедимы. Возможно, для их тайного замысла нужен именно такой придурок.

Она улыбнулась, но тут же сжала губы.

Минута тишины и покоя, а затем сверху грохнуло, аж пыль посыпалась. Будто на крышу упало нечто большое и тяжелое. Точнее - запрыгнуло. И ладно я, трус несчастный, но даже моя храбрая подруга вскочила и пару раз промахнулась мимо ножен, пытаясь выхватить меч.

Заскрежетали когти по дереву, зашуршал упавший снег. Ночной гость прошелся по настилу и замер. Лира судорожно сглотнула, не опуская глаз. Клинок затрясся так, словно шинковал невидимые овощи. Тихий скрип сменился глухим ударом - кажется, тварь уселась на конек.

Знаете, как мы перепугались? Неподвижно простояли, глядя в потолок, пока не сгорели дрова - вот как. И хоть шума больше не было, прекрасно понимали - оно все еще там, над нами.

– Ладно.
– Лира опустила руку.
– В доме мы в безопасности. Пересидим до утра и что-нибудь придумаем.

– Может током его долбануть?

– А смысл? Все равно до рассвета никуда не пойдем. Лучше огонь разожги.

Только закончил возиться с печью, в дверь постучали. При этом никто не слышал ни шагов на крыльце, ни скрипа на крыше.

– Оно не одно, - едва слышно шепнула девушка.

– Это я, - прохрипели снаружи.

Ладонь сама собой коснулась груди, силясь удержать рвущееся наружу сердце.

Снова стук - громче, настойчивее.

– Это я!
– Тот же тембр, та же интонация.
– Отвори!

Не выдержал:

– Кто "я"?

И будто запись на повторе:

– Это я! Отвори!

– Не отворю! Вали отсюда и дружка забери!

Бум... бум... бум...

– Это я! Отвори!

Не дождавшись ответа, нечто отошло в сторону и затарабанило в ставни, бубня "это я" как заведенное. Несмотря на охвативший ужас, я понимал - это только начало. Вряд ли стуки и невнятная болтовня заставили здорового мужика проваляться в койке до самой смерти. Наверняка он попытался убраться из проклятого места днем, но оно... или они загнали бедолагу обратно.