– Зачем нужен друг?
– принялся рассуждать мужчина.
– Чтобы оказать посильную помощь. Мне по силам...

– Я не возьму у тебя ни копейки, - не дослушала его до конца Попугаева. Без лишних слов стало всё ясно и понятно - хочет ее купить, задобрить, набросить аркан... Чего еще он хочет?
– задумалась она, изучая красивый и правильный мужской профиль. И пришла к нерадостному выводу: уж точно не то, чего обычно хочет получить мужчина от женщины, которая ему симпатична: не мечтает ее заполучить со всеми вытекающими последствиями. Верочке взгрустнулось.

– А взаймы возьмешь? Когда сможешь - отдашь, - сделал заманчивое предложение Кудесников. Теперь Вера изучала не его профиль, а анфас - он повернулся к ней лицом и требовательно застыл в ожидании ответа, уложив локоть на автомобильном руле.

– Отдавать буду по частям!
– решительно заявила она, нахохлившись на сидении, как курица на насесте. Еще не хватало закурлыкать, от удовольствия. Очень ей захотелось закурлыкать. Хватило ума не только отвести взгляд, но и промолчать.

Некоторые разводят тучи руками, Вера легким щелчком удалила грусть. А помог ей в этом сидящий рядом мужчина, который правильно себя повел в данной ситуации: не стал настаивать, а нашел компромисс...

Ираклий целенаправленно повел Веру в один из бутиков модной одежды, как мужской, так и женской.

Две девушки, очень похожие друг на друга, серьезно занялись робкой женщиной по приказу ее сопровождающего. А сопровождающий тем временем устроился на диване, взял в руки журнал и создал иллюзию отстранения от суеты.

Девушки-консультантки спросили, на какой случай Вере нужна одежда. Получив ответ, принялись увиваться вокруг нее с вешалками с разнообразной одеждой. У Веры закружилась голова, но она стойко выстояла перед напором, выбрала несколько платьев и один костюм. Два платья и костюм сразу отвергла в примерочной: костюм невероятно увеличивал ее габаритные размеры, одно платье было тесно в груди, другое слишком коротко. Еще одно платье забраковал Ираклий, который решился вернуться в "суету" и высказать свое категоричное мнение. Платье было аляповатым, безвкусной расцветки. Вера спорить не стала, хотя, платье ей очень понравилось. И сидело на ней неплохо, и длина подходящая - прикрывала колени, и нигде не тянуло, не давило. В итоге, после всех мучений и издевательств общими усилиями выбрали веселенькое платьице в горох разного размера - среднего и мелкого, ни в коем случае не большого - не для ее фигуры. На белом фоне синие горошинки. Не слишком парадное - пусть Федька не думает, что поход вместе с ним в ресторан - для нее великий праздник, балахонистое - скрывающее недостатки. Повседневным платье точно не назовешь. А длина платья... Одним словом, коротковато и непривычно.

– У тебя прекрасные коленки!
– восхитился Ираклий, - не надо их прятать. У тебя, вообще, обалденные ноги! А ты кутаешь их в джинсы.

– Не всегда, - вставила Вера Попугаева, с восторгом изучая свое отражение в зеркале. Раньше она не верила, что одежда способна изменить человека. В худшую сторону, да, но в лучшую... На лицо и прическу старалась не смотреть, в деле преображения не поставлена точка.

– Понятно - носишь не только джинсы, но и платья до середины икры, "обрезающие" тебе ноги.

– У меня нет вкуса, - призналась Вера.

– Не в этом дело! Ты просто себя не любишь. Если не любишь, то и не балуешь. Вот мужа ты любила... любишь?
– поправился он.
– Вижу - любишь. Его небось баловала, шмотки дорогие покупала. И вкус был?

– Был, - кивнула Вера Иннокентьевна, - в мужской одежде я лучше разбираюсь, чем в женской. Вижу, что идет... шло мужу, что совсем не в дугу.

– Занятно, - хмыкнул Кудесников.
– Получается, твой муж ходил "кум королю сват министру", этакий щеголь-моголь, а ты рядышком семенила, как... Лучше я промолчу, чтобы не обидеть.

– Лучше промолчи, - окрысилась Вера, глаза которой налились слезами. Чтобы ее спутник не заметил слез, заинтересованно уставилась на симпатичную обувь и сумочки, выставленные на витрине.

Разговор происходил после покупки веселенького платья. Хватило всего одного слова нового друга, чтобы вернуть ее из сказки в реальность.

Вера мысленно уговаривала себя не реветь, напоминала, что за три месяца одиночества выплакалась на всю оставшуюся жизнь вперед. Довольно!

Мужчина, он же новый друг, стоял рядом и что-то говорил. Она не слушала, не до него ей было. Тоска по мужу накатила с новой силой. Поняла, что не хочет его видеть, не хочет этой встречи в ресторане... Ничего не хочет... Потому что знает, Федька к ней не вернется как бы она не выглядела. Он любит другую женщину, молодую с длинными манекенщицкими ногами, с тонкой талией... Мымру он любит, а не ее, Веру, мать его сына Васи. Надоела она ему... Та, которую любил когда-то, на руках носил, цветы охапками дарил, полевые, ее, прежней, уже нет... Но никогда Федька ее не баловал, не умилялся от ее вида, не говорил комплиментов. Она считала, что так и должно быть. И подарков почти не дарил... Вот только колечко, ставшее причиной раздора. Наверное, грехи замаливал... Точно изменил ей с какой-нибудь мымрой. Но в ту пору еще любил жену, меньше, чем в молодости, но любил, потому и клялся: не было ничего, он ей верен. Время прошло, окончательно разлюбил, ни единой капельки любви в сердце не осталось. Держался рядом из-за комфорта. Комфортно ему было с Верой. А с мымрой не очень комфортно. Федька пребывал в раздумьях - что выбрать: комфорт или любовь? Выбрал любовь. Потому что еще не дряхлый старик. Ровесник Веры. Это женщина в сорок пять - подсохшая ягода, а мужик в сорок пять еще... мужик, детей наплодит...

– Вера! Тебе эти понравились?
– сквозь пелену грусти прорвался к ней голос нового друга.

Что ему нужно, чего он добивается? Надоели ей все, он в том числе. Он больше других: другие хотя бы не изображают из себя заинтересованных лиц, не дурят голову, а проходят мимо, не замечая. Потому что она - пустое место.

Ираклий дурит ей голову, а она позволяет: не хочет быть пустым местом, хочет быть... желанной. Что в этом удивительного? Любая женщина хочет быть желанной. И еще хочет быть красивой, хочет быть ухоженной.

А Вера хочет? Вера "катается на качелях" - вверх, вниз, вверх, вниз: то хочет, то не хочет. Пять минут назад радовалась обнове, глаза загорелись, как у голодной кошки перед полной миской молока, а потом раз и потухли глаза - молока не хочется, хочется рыбки. С голодухи не перебирала бы харчами. Перебирает. Значит, еще не оскелетилась совсем...

Что же делать? Как выкрутиться, чтобы не обидеть человека, который проникся к ней симпатией, так ей хочется думать, и расстаться навсегда?

Или... у него свои цели касательно нее? Скажем так - непорядочные?