Когда я вывалилась на Первый, мне было так плохо, что казалось, будто сотня искаженных крыс напала на меня и уже съела. Ни тела, ни рассудка. Ни сил, ни мыслей.

Сейчас я проснулась и лежу в винограднике — в мной жадно объеденном винограднике, — и мне уже так хорошо, что хватает на удивление: как такая маленькая я слопала так много? На собственную двадцатую часть стала тяжелее от этих ягод. Сочных, питательных. Вкуснейших на свете ягод! С косточками, с веточками, даже с листиками, которые я не сразу заметила и стала, кашляя, выплевывать.

Как я вообще добралась до этого виноградника?

Помню арку, непонятную. Едва до нее дотянула, ожидая, что дальше выбросит на Первый, как вдруг застряла на пороге. Будто не пускало меня, будто преграду кто поставил. Но слабоватую преграду — не ожидал этот кто-то, что в нее стукнется кто-то другой, отчаявшийся и злой, вроде меня.

Помню, что сжалась, что ударила, что поддалось — и хрустнуло, лопнуло, вышвырнуло из перехода.

Помню темноту, обступившую. Решила, что встречают. Сейчас вижу — это были кусты.

Помню, рухнула, успокоившись. Хоть умру среди своих, не сгорю в ветрах, как мама…

Ползла куда-то, попалось под руку мелкое, упругое, сразу потекшее ароматным соком по пальцам, по ладони, пропитавшее рукав измученной куртки. И я забыла обо всем, кроме голода.

Потом уснула, перепачкавшаяся в соке, в слезах, в земле, но дошедшая и наконец-то сытая.

И вот лежу.

Малая уже высоко, заглядывает краем за ряд виноградника и с любопытством смотрит на меня. Нерадостное ей открывается зрелище: в зеленом тупике среди оборванных стеблей и мятых листьев Основатель в лохмотьях развалилась по-хозяйски и, прищурившись, в ответ смотрит на звезду. Но щурюсь я не потому, что присматриваюсь. Просто ярко.

Интересно, а когда разлетелся наш мир, почему звезда осталась целой? Что разрушило нас, но не тронуло ее? Что ее оставило в покое? Почему оно за ее счет дало нам еще один…

Вот ведь! Инэн, ты что, считаешь, будто это нам шанс? Идейка похуже, чем предположение о Старших-надзирателях! А ведь и та идея кому-то в голову взбрела.

Ну, мне-то сейчас в голову много чего сквозняком надуло, космическим ветром принесло. Мало, что ли, у меня забот набилось, вот и прошмыгнули какие-то глупости. Мастера у меня опять нет, защиту толковую в переходе никто не поставил, вот и подхватила, и притащила. Провела же меня сила, про которую я и не знала в себе. Я бежала сюда так, как бегут от беды, даже когда не могут бежать. Эта сила — паника.

А может, это просто удача? Не каждый из наших умеет ходить один. Может, не на злости я прошла тогда, после Крин? Не на упорстве прорвалась, оставив Сатс на 5115-ом? И с бывших ферм бежала тоже не в панике?.. Это же я себе сама приписываю такие чувства и состояния, а может, мне всегда просто везло? Приклеилась ко мне удача и ходит со мной по всем дорогам: рядом, следом, иногда забегает вперед.

Закидываю руки за голову и закрываю глаза. Еще десяток вдохов полежать, погреться под лучами Малой, почувствовать, что готова идти дальше и не свалюсь где-нибудь без сил. Потом надо встать, выбраться на дорогу, ведущую от угла, и по ней добраться хотя бы до ползучек. Можно и через автоматы виноградника Але сигнал подать, но я не знаю настроек здешней техники, поэтому не буду тратить время.

Это все потом. А прямо сейчас надо подумать. Основательно подумать не только о том, громко ли кричать об оставленной Сатс и как убедительно рассказать о найденном сильном, но и о том, что я сейчас могу предложить Первому. Выходов и решений немного, меньше, чем было десяток шагов назад. Тогда все выглядело просто — не сложнее, чем научиться по воде на осколке различать, кого там встретишь, крысу или таракана. А сейчас…

Когда-то я выпалила, что считаю новые планы и установки на Первом чисткой, потом долго грызла себя из-за того, что меня отвергли, списали, что хотели отправить в изоляцию. Потом злилась.

Сейчас, даже если все это правда, придется притвориться, будто я ничего подобного не знаю и вообще никак не считаю. Пришла за помощью растерянная Инэн, опять одна, опять ничего не понимает, опять будет чего-то требовать…

Что-то тихонько скрежещет надо мной, возле головы. Неприятный звук, будто стальная многоножка бежит по большому камню. Внутренне содрогнувшись, открываю глаза.

Маленький, металлический, круглый. Три пары прозрачных крылышек торчат в разные стороны. Сейчас трепещут две боковые пары — оно зависло надо мной.

Чую, если были бы у этого глаза, оно бы их прищурило, присматриваясь ко мне. Чутью я своему доверяю. А этой скрежещущей штуке — нет. Зачем она на меня смотрит?

Резко сажусь. Шестикрылый шарик задергал всеми крылышками, застрекотал громче и пронзительней — и прыснул от меня назад и вверх. Но не улетает, висит и — ручаюсь! — наблюдает. Зараза.

А вот я в него сейчас камнем!

Ищу, шарю, но под рукой только ровная земля. В винограднике не нужны камни — их и нет. А эта штука зачем-то нужна.