Но я сдержала себя. Как? Не спрашивайте, не знаю. Я сдержалась и быстрым шагом, почти бегом помчалась туда, где находился мой ненавистный дом. Когда я пришла, то увидела Рауля, в стельку пьяного и лежащего на диване. Это меня немного успокоило, ведь когда он был более-менее трезвый, я боялась его еще больше.

Осторожно ступая, чтобы не дай Бог не разбудить этого подонка, я поднялась наверх. Нужно было уложить Густава в кроватку, ведь было уже довольно поздно. Густава, моего ребенка… Нет, не только моего! Моего и Эрика. При упоминании о нем у меня задрожали руки. Еще больнее стало, когда Густав поднял на меня свои глаза – такие знакомые и родные, горящие такой же надеждой и любовью, как у Эрика. Я чуть не заплакала вслух, но вовремя вспомнила, что могу напугать своего ребенка, поэтому сжала губы и усилием воли приказала себе успокоиться.

– … Но мне нравилось с мистером Эриком… – Мой сын, сам того не зная, растравливал мою рану еще больше.
– Почему мы ушли от него? Папа ведь побил тебя, мам… – Когда он сказал это, из моей груди невольно вырвался всхлип, и я прижала его к себе.

– Ты еще слишком мал, чтобы понять, Густав… – Я отодвинулась и посмотрела в серо-зеленые глаза сына, которые искрились в причудливом свете свечей. – Но когда-нибудь ты все поймешь, я обещаю.

Я поцеловала сына перед сном и вошла в свою с Раулем спальню. Как только я забралась под теплое одеяло, то поняла, что не могу больше сдерживаться. Я и так весь день старалась не проронить ни одной слезинки…

И вся боль, что накопилась во мне на протяжении этого безумно тяжелого дня, вдруг вырвалась наружу. Я вцепилась зубами в подушку, всхлипывая и дрожа всем телом, а в моей груди теперь зияла огромная черная дыра, из которой сочилась боль и безысходность, ненависть и страх.

Ненавижу Рауля! Ох, как я его ненавижу! Он испортил мою жизнь, отобрал у меня мою единственную любовь!.. Эрик, мой дорогой Эрик, если бы ты знал, как я тебя люблю! Но теперь ты вряд ли узнаешь… Даже если я открою тебе правду, поверишь ли ты мне?.. Сможешь поверить в то, что Рауль угрозами заставил меня вернуться, и что твоя жизнь мне намного дороже, чем своя собственная?

– Кристин… - я почувствовала, как рука Рауля коснулась моего плеча. Сразу запахло алкоголем, и мне стало так противно, что захотелось убежать отсюда куда подальше.
– Если я когда-нибудь увижу тебя рядом с этим чудовищем, вы оба пожалеете, что появились на свет. Я твой муж! ТЫ ПОНЯЛА?! – последние слова он не сказал, а прорычал, словно дикий зверь.

– Д-да, - дрожащим голосом прошептала я. Теперь мне стало страшно.
– Я… я просто подумала, что мы могли бы быть друзьями.

– Он не хочет быть твоим другом, Кристин! Он хочет переспать с тобой, использовать! Это всё, чего он всегда хотел. Думаешь, что он любит тебя? Он только хочет твоё тело! Ты моя женщина, и отныне я буду встречать и провожать тебя на работу. Не заставляй меня давать тебе второй шанс, его не будет. Будет только хуже… – с этими словами он повалился рядом со мной на кровать, а я закрыла глаза. Господи, прошу тебя, пусть он уйдет, пусть он меня не трогает… На мое плечо вдруг снова опустилась его рука, и я замерла, прикусив губу и изо всех сил стараясь не расплакаться. Но, кажется, Бог услышал мои молитвы, поскольку через несколько минут я услышала сначала тихий, а потом все более и более громкий храп. Он уснул.

«Спасибо тебе, Господи!» - я облегченно перевела дух. А затем снова ощутила прилив ненависти. Разве за этого человека я когда-то вышла замуж? Этого человека я любила и боготворила? Да он настоящий урод, по сравнению с Эриком!

Ненависть овладевала мной, накатывая волнами, словно морской прибой, и мало-помалу затапливая все те островки симпатии и хорошего отношения к нему, которые я еще успела сохранить… Только теперь я поняла, что других чувств к этому человеку, кроме презрения и ненависти, я больше не испытываю. Я ненавидела его всем сердцем, мне было мерзко знать то, что он лежит со мной в одной постели и так стыдно за все то, что я наговорила Эрику. И это после того, что он для меня сделал… Какая же я все-таки дура!

Прошло несколько дней после этого разговора. Эти дни показались мне худшим кошмаром всей моей жизни. Рауль не давал мне и шагу ступить, и теперь меня везде преследовал его треклятый запах алкоголя, который я уже начинала ненавидеть так же, как и Рауля.

Еще хуже было постоянно видеть Эрика, смотреть на него и знать то, что теперь он меня презирает. Однажды я просто не выдержала и подошла к нему после работы. Мне хотелось поговорить с ним, объяснить все ему, но он и слушать меня не захотел, только одарил ужасным, озлобленным взглядом, в котором я явно прочитала презрение, и ушел.

Мне стало вдвойне больнее, но я понимала, что другого ожидать и не следовало. Не думала же я, что он любезно пригласит меня к себе домой и предложит выпить чаю! Я даже на минуту улыбнулась, представив, как он преувеличенно вежливо приглашает меня к себе и говорит: «Конечно, Кристин, давай немного посидим, поболтаем. Налить тебе чаю?». Даже в мыслях эта картина вызывала смех, а что говорить о реальности… И я в сотый раз за эти дни поздравила себя с тем, что я дура.

Я села на ступеньки ресторана, чтобы подождать Рауля, который обещал меня встретить, но он так и не пришел. Я просидела больше часа, когда поняла, что он вряд ли появится. Наверное, напился и теперь спит на диване. Да уж… Хороший муж, ничего не скажешь. Я вздохнула и хотела уже сама идти домой, как вдруг мне в голову стрельнула шальная мысль: надо пойти к Эрику и все ему объяснить! Он должен, он просто обязан меня понять!

Я сжала кулаки и направилась к дому Надира. Пусть меня прогонят, пусть выставят с позором за дверь, но я все-таки поговорю с ним!

Вот я остановилась у дома перса. Пару минут я стояла и думала, как бы мне попасть в дом, ведь вряд ли Надир так легко пустит меня внутрь, пока мой взгляд не скользнул по пожарной лестнице, ведущей к чердаку, который как раз находился над комнатой Ангела.

План созрел мгновенно, и я быстро вскарабкалась на высоту второго этажа и остановилась напротив комнаты Эрика. Там было темно, а свечи не горели. Очевидно, он уже спал. К счастью, окно было открыто, и я с легкостью пробралась внутрь.