Мама осталась в меньшинстве, и Катюша пошла ученицей на Магаданский телеграфно-телефонный узел. Вероятно, она так и осталась бы работать на телеграфе, если бы не одно обстоятельство. Ее вызвали в горком комсомола и предложили временно поработать в отделе кадров совнархоза, потому что в область приезжает много новоселов и их нужно встречать как следует. Справиться с таким объемом работы кадровикам трудно. Вот и решили послать им на подмогу комсомольцев.

Заручившись честным словом секретаря, что перемещение это временное, Катя согласилась.

В отделе, как временного сотрудника, ее встретили без особого интереса. Решили, что в тонкости кадровой работы он вникать ни к чему, и загрузили работой сугубо канцелярской, технической. Катя ни от какой работы не отказывалась, но заинтересовалась и другими делами. Уже на четвертый день она пошла к начальнику отдела и тоном исключительно официальным (только бы Федор Васильевич не подумал, что она пришла к нему, как к старому другу отца) заявила, что ей не нравится, как разговаривает с новоселами старший инспектор Сковородников.

Через несколько дней в отделе состоялось общее собрание, и Катя снова подняла этот вопрос.

Сотрудники собрались в кабинете начальника после работы. К собранию они отнеслись без особого энтузиазма. Достав из сумки маникюрный прибор, секретарша занялась своими багровыми ногтями. Зашушукались в самом углу девушки из регистратуры. Старший инспектор Сковородников устроился возле окна и с тоской смотрел на площадь. Кто-то занялся кроссвордом в «Огоньке», кто-то шелестел газетой.

После выступления Федора Васильевича о работе с молодым пополнением встала! Катя. И откровенно выложила все, что накопилось за эти дни, — о том, как Сковородников покрикивает на приезжих, донимает их оскорбительными подозрениями об охоте за «длинным рублем», цинично шутит с девушками-новоселками. Уж лучше совсем не улыбаться, чем встречать людей казенной, чиновничьей улыбкой.

Собрание всколыхнулось. Сковородникову основательно досталось. Но с этого момента в лице старшего инспектора Катя приобрела непримиримого врага. Поползли слухи, что ее пристроил на работу к своему приятелю отец, что она наушничает начальнику на сотрудников.

На слухи Катя старалась не обращать внимания. Но после встреч с новоселами захотелось все бросить и самой поехать работать на одно из молодых предприятий Колымы.

Но в Магадане удерживала не только работа. Еще летом горком комсомола поручил ей шефство над двумя парнями из Северо-Эвенского района, которые приехали в Магадан, мечтая поступить в горно-геологический техникум. В техникум их приняли условно, и Катя должна была помочь им. Занятия шли успешно, но пришлось отложить отъезд на трассу. Тогда ее подшефные друзья решили сделать ей сюрприз. Они досрочно сдали экзамены, правда, оценки получили поскромнее тех, на которые рассчитывала Катя, но сейчас это значения не имело…

Главное — они стали студентами, а Катя едет на «Морозный»..

По тайге идет человек. Широкие лыжи неслышно ступают в мягкий, податливый снег. Сквозь лиственничное редколесье на снежный ковер проливаются скупые лучи северного солнца и покрывают его золотыми бликами. Кое-где по этому ковру вьется причудливая вязь куропаточьих следов или тонкой строчкой тянутся следы горностая.

Тишина…

Но сторожкие глаза человека разглядели цель. В неподвижном воздухе прогремел выстрел. На мгновение ожило все кругом: вздрогнув испуганно, деревья уронили с ветвей невесомые комочки снега, разбрызгивая брусничные ягодинки крови, забилась на снегу куропатка, шумно вспорхнула стая, из глубины распадка откликнулось эхо, потом еще, еще…

И снова замерло все. И такая тишина кругом, словно сама тайга чутко прислушивается к себе: не прошуршит ли в ветвях юркая белка, не треснет ли расколотый морозом лед, не вскрикнет ли в предсмертном испуге настигнутый лисой заяц.

Александр Павлович поднял куропатку, подоткнул ее лапами под ремень рядом с двумя другими, забросил ружье за плечо и пошел быстрее. Скоро он выбрался на дорогу. Вернее, не на дорогу, а на тракторный след, что протянулся сквозь заросли ивняка вдоль промерзшей до дна горной речушки. Где-то впереди ухнули глухо один за другим два взрыва.

Послышалось натужное рычание моторов. Как на фронте… Ну, да… Карельский фронт… Снега, дальний поиск, такой же без устали, упругий шаг на лыжах…

А вот и «передний край». Черные отвалы грунта на снежном фоне зимней тайги напоминают издали линию окопов. За этим чернеющим вдали «бруствером» рокочут, маневрируя, как танки на поле боя, работяги-бульдозеры.

Александр Павлович не был на участке дней десять. Пришлось побывать на автобазе. Время не ждало. Зимник был готов, и надо было начинать заброску на участок оборудования, техники, материалов. Народ на участке боевой, горячий. Но энтузиазм не «перпетуум мобиле». Это такое горючее, которое тоже выгорает, если его не пополнять вовремя. Будет материал, начнем строить жилье, и людям в палатках сразу теплее покажется.

Теперь как будто все в порядке. Начальник автоуправления разрешил ему самому отобрать шоферов для колонны. Разумеется, первым он назвал Степана Савеличева и Сашу Костылева. Через три-четыре дня машины выйдут на зимник.