Шрифт:
Чем интимней отношения поэта с природой, тем больше надежда на «светлую тайну возрождения», открытую Семеновским еще в юности:
Над полем лоза розовеет, Дымится апрельская таль. Виденьями юности веет Минувшая зыбкая даль. Ау, моя молодость! Где ты? Растаяла в снах, в забытьи. Как смутные звоны, распеты Туманные годы мои. Качает сережками ива, Синеет апрельская таль, — И грустно душе, и счастлива Весенняя радость-печаль.(«Ау», 1925)
И еще одно поддерживало Семеновского в трудное для него время. Поддерживала семья. Жена — Варвара Григорьевна. Сын — Коля. В них поэт обрел крепкую душевную опору. В частной жизни открывалась духовная глубина человеческого существования, которой так не хватало живущим рядом поэтам, считающим личную жизнь чем-то второстепенным.
Самые светлые стихи конца 20 — начала 30-х годов Семеновский посвящает любимой женщине. Среди них такие замечательные произведения, как «Юных глаз счастливое сияние…», «Только б нежностью лучиться…», «Тебе неприятны мужчины…» и др.
Сейчас, когда мы немало знаем о жене поэта, можно утверждать, что Варвара Григорьевна стала для него не просто спутником жизни, но и его «берегиней», человеком бесконечной преданности мужу. В неопубликованных письмах В. Г. Семеновской П. А. Журову все это предстает с особой отчетливостью. Вот лишь фрагмент из ее письма от 17 октября 1960-го о начале их взаимоотношений и совместной семейной жизни: «Встретилась я с Митей в 1922 году в мае месяце. Со своим товарищем он пришел к нам в институт слушать лекцию о западной литературе профессора Петровского. Познакомила меня моя подруга Клавдия Соколова. Нас сразу же потянуло друг к другу. Митя поразил меня своими грустными глазами, своим необычным лицом <…> Мы стали встречаться и горячо полюбили друг друга. Он старше меня, я казалась в сравнении с ним девочкой. Он говорил мне „ты“, я ему „вы“, Нам было радостно, весело вместе <…> В 1923 году 15 мая мы с Митей, никому ничего не сказав, пошли и расписались. А вечером в этот же день он уехал на Кавказ. Я так без него скучала, что ни весны, ни солнышка не замечала. Я до сих пор убеждена, что если бы в то время Митя разлюбил меня, я бы жить на свете не могла» [253] .
253
«Никому я этого не говорила…» // «Будни». Январь 1994 г., № 6–7. С. 8–9. (Публ. писем В. Г. Семеновской П. А. Журову М. Севрюгина.)
В начале тридцатых годов Семеновский особенно остро ощущает свою близость к тогдашним полуопальным новокрестьянским поэтам. Он писал в уже цитированном выше письме С. Клычкову (начало 30-х годов): «В какое же время нам приходится жить. Теперь больше, чем когда-нибудь, мы должны дорожить друг другом и держаться один за другого. Нас так немного! И все-таки, несмотря на ужасы, окружающие нас, верится, что наши страдания не напрасны» [254] .
Среди поэтов, дружбой с которыми дорожил Семеновский, значится и Николай Клюев, подвергаемый тогдашней критикой особому остракизму.
254
Цит. по публ.: Переверзев О. «Мы должны дорожить друг другом».
В письме от 7 мая 1932 года, адресованном жене, Дмитрий Николаевич рассказывает о встрече с Клюевым: «Я вчера у него был, слушал его стихи, читал свои. Он говорил:
— Очень прекрасно. Ваши стихи от настоящей поэтической природы.
И даже вспомнил строчки Некрасова:
Выстраданный стих, пронзительно-унылый Ударит по сердцам с неведомой силой.„Пронзительно-унылыми“ он назвал те стихи, которые я читал: „Нищая, нагая“, „Мы с тобою делим участь“, „Перед утром в больничной палате“. А первое попросил прочесть еще и опять говорил:
— Очень, очень прекрасно!
После его похвал я не ходил, а летал: ведь хвалил настоящий поэт, может быть, лучший из современных русских поэтов» [255] . Из перечисленных в письме стихотворений широко известно лишь последнее, вошедшее в сборники под названием «Перед утром». Первое, «Нищая, нагая», не найдено. Последнее сравнительно недавно было опубликовано О. Переверзевым в газете «Рабочий край» (1994, 13 мая), и его имеет смысл процитировать здесь целиком:
255
Цит. по ст.: Переверзев О. К. Н. К. Клюев в дневниках и переписке Е. Вихрева и Дм. Семеновского // Николай Клюев: Исследования и материалы. М., 1997. С. 237.
(16 / V — 31 г.)
Эти стихи, посвященные жене, включают в себя особый трагический мажор, свойственный многим тогдашним произведения Семеновского. Да, жизнь трудна, но есть близкие, дорогие сердцу люди, а значит не так уж и страшна эта жизнь.
Очень тяжело пережил Дмитрий Николаевич утрату матери. Вместе с родным человеком уходит в другой мир и сокровенная частица души самого поэта:
Где ты, с душою доброй и сильной, Где ты, родная? Есть ли за темной гранью могильной Жизнь неземная? Иль наши чувства, воля, сознанье, Лад их чудесный, — Музыка духа — только звучанье Арфы телесной? Бедная арфа! Скрещены руки, Сомкнуты веки. Порваны струны, милые звуки Стихли навеки [256] .256
Стихотворение впервые напечатано в газ. «Рабочий край» (2002. 25 января. Публ. Л. А. Розановой).