Мальчик кивает, и я продолжаю:

– Хорошо заботься о Кальмаре. Не забывай, что он твой самый лучший друг и суперталисман. Приглядывай за Трусом, хорошо?

– Обещаю тебе.

Его грустные глаза разбивают мне сердце, и, поцеловав его в щеку, я шепчу:

– Послушай, родной. Обещаю, что обязательно приеду тебя навестить, согласен? Я позвоню Соне, и она поможет нам увидеться. Хочешь?

Мальчик соглашается, поднимает большой палец, я поднимаю свой, мы соединяем их и хлопаем ладони друг друга. Мы смеемся. Я обнимаю его, целую и с тяжелым сердцем покидаю комнату.

Оказавшись снаружи, я не могу дышать. Положив руку на грудь, мне наконец удается набрать воздух в легкие. Почему все так печально? Зайдя в свою комнату, я открываю шкаф. Я гляжу на все те прекрасные вещи, которые купил мне Эрик и, поразмыслив, решаю забрать только то, что привезла с собой из Мадрида. Доставая черные сапоги, я натыкаюсь на сумку, открываю ее и грустно улыбаюсь, увидев костюм полицейской, купленный в секс-шопе. Я его так и не обновила. Сначала одно, потом другое, и в конце концов я его так и не надела для Эрика. Я кладу его в одну из коробок вместе с джинсами и футболками. Потом иду в ванную комнату и собираю свою косметику. Среди того, что осталось, ничего моего больше нет.

Вернувшись в комнату, я подхожу к своей прикроватной тумбочке и открываю ящик. Я смотрю на секс-игрушки. Прикасаюсь к анальной пробке, украшенной зеленым кристаллом. К вибраторам. К зажимам для сосков. Мне не нужен весь этот арсенал, потому что он будет напоминать мне о нем. Я закрываю ящик. Пусть все тут и остается. Мои глаза полны слез. Глупо. А виновата в этом лампа, которую Эрик купил на блошином рынке, а я не знаю, что с ней делать. Я все смотрю и смотрю на нее. Он купил две. Наконец я решаю забрать ее. Она – моя.

Я поворачиваюсь и вижу Эрика, с порога наблюдающего за мной. Он потрясающе выглядит в джинсах с заниженной талией и в черной футболке. Он немного осунулся. Выглядит обеспокоенным. Но думаю, что сама я выгляжу так же. Не знаю, сколько он провел здесь времени, но даже я замечаю холод и равнодушие в его глазах. Обычно так бывает, когда он не хочет чтобы кто-нибудь узнал, что он чувствует. Я не желаю ругаться. Мне не хочется, и, глядя на него, я бормочу:

– Эти лампы никогда не подходили по стилю к твоей комнате. Если ты не возражаешь, я бы хотела забрать свою.

Он соглашается. Эрик заходит в комнату и, подойдя к своей лампе, шепчет, прикасаясь к ней:

– Забирай ее. Она твоя.

Я прикусываю губу, кладу лампу в коробку и слышу, как он произносит:

– Это всегда привлекало меня в тебе. То, что ты полностью отличалась от того, что меня окружает.

Я не отвечаю. Не могу. Тогда он более спокойным голосом заявляет:

– Джудит, мне жаль, что все так закончилось.

– А мне еще больше, уверяю тебя, - отвечаю я.

Я замечаю, что он начинает ходить по комнате. Он нервничает и наконец спрашивает:

– Мы можем хотя бы минуту поговорить как взрослые люди?

Сглотнув комок в горле, я соглашаюсь. Он больше не называет меня малышкой, смугляночкой, любимой. Теперь он зовет меня полным именем «Джудит». Я поворачиваюсь и гляжу на него. Каждый из нас стоит по свою сторону кровати. Нашей кровати. Месте, где мы любили друг друга, занимались сексом, целовались, и Эрик начинает:

– Послушай, Джудит. Я не хочу, чтобы ты по моей вине осталась без работы. Я поговорил с Херардо, нашим директором по персоналу в Мадриде, ты вернешься на ту же должность, которую занимала, когда мы с тобой познакомились. Так как я не знаю, когда ты захочешь прийти, то сказал ему, что свяжешься с ним в течение месяца, чтобы заново приступить к работе.

Я отрицательно мотаю головой. Я не хочу снова работать в его фирме. Эрик продолжает:

– Джудит, не веди себя, как ребенок. Однажды ты сказала мне, что твоему другу Мигелю нужна работа, чтобы оплачивать еду, жилье и на что-то жить. Ты должна делать то же самое, а из-за царящих сейчас в Испании безработицы и кризиса тебе будет трудно найти достойную работу. Этот департамент возглавляет новый руководитель, с которым, уверен, у тебя не будет никаких проблем. Что касается меня, то не беспокойся. Тебе не придется видеть меня. Я уже тебе достаточно наскучил.

Эта последняя фраза разбивает мне сердце. Я понимаю, что он лишь повторяет то, что я сказала ему прошлым вечером, и поэтому молчу. Я слушаю его. У меня кружится голова, но я понимаю, что он прав. Опять прав. В теперешние времена не так-то просто получить работу, и я не могу отказываться от такого предложения. Наконец я соглашаюсь:

– Хорошо. Я поговорю с Херардо.

Эрик кивает.

– Надеюсь, ты сможешь вернуться к прежней жизни, потому что я собираюсь вернуться к своей. Как ты сказала, когда поцеловала Бьорна, твой рот мне больше не принадлежит, а мой не принадлежит тебе.