– Да.

– Нет, - поправляет он. – Это ты орала, что уходишь, а он в итоге сказал, чтобы ты уходила, если ты так хочешь. Но идея была твоя, моя дорогая Джудит.

– Но… разве…

– Точно. Нет! Он тебя не выгонял.

Кровь вскипает у меня в жилах. Я не хочу об этом говорить, и пока Бьорн не продолжил, я встаю с дивана.

– Смотри, курносенький, если ты явился сюда, чтобы доводить меня до белого каления разговорами о своем идиоте-друге, то вот бог, а вот порог, понятно?

Бьорн улыбается и шепчет:

– Вау! Эрик был прав. Ну и характер!

Закрыв глаза, я тяжело вздыхаю. У меня зудит шея, а он говорит:

– Не чешись, а то расчешешь все до крови.

Я смотрю на Бьорна, а тот закатывает глаза.

– Да, красавица. Эрик уже с ума меня свел своими разговорами о тебе. Я его больше видеть не могу. Мне прекрасно известно о твоей сыпи. О твоих обидах. О том, что ты обожаешь трюфели. И клубничную жевательную резинку. Ради бога, я больше этого не вынесу!

Мое сердце вновь оживает, но, стараясь не тешить себя пустыми надеждами, я шепчу:

– Он сказал мне, что снова начнет свои игры. Он сказал мне об этом, прежде чем я ушла.

– Он тебе так сказал?

– Да.

Бьорн, улыбнувшись, тихо говорит:

– Мне кажется, красавица, что я не видел его ни на одной вечеринке. Более того, я уже начал думать, что он подался в монахи.

Это заставляет меня замолчать, и, глядя на меня, Бьорн поясняет:

– В тот вечер, когда ты превратилась в фурию, этот глупый упрямец, мой друг, собирался просить тебя выйти за него замуж.

– Что?!

– Подумай, Джудит, - настаивает Бьорн, - почему, как ты считаешь, я тогда пришел с бутылкой шампанского? Наверное, он просто плохо тебе все объяснил, или ты не захотела его слушать.

Я хлопаю глазами и качаю головой. Свадьба?

Эрик собирался просить моей руки?

Он определенно сумасшедший! Точно сумасшедший. И когда я открываю рот, чтобы хоть что-то сказать, Бьорн продолжает:

– После случая с Беттой, особенно когда он узнал про все остальное, он очень разозлился. Его мать с сестрой устроили ему грандиозный разнос и объяснили, что в том, что произошло, не виновата ни ты, ни кто-либо другой. Что это все его вина, потому что такой он есть. Он злился не на тебя, дорогая, он был зол на себя. Он не мог понять, как дошел до того, что все вокруг приходилось ему лгать и что-то скрывать.

Я, почти не дыша, моргаю, а Бьорн рассказывает дальше:

– Когда он пришел ко мне домой и мне это рассказал, я ответил ему, что всегда ему об этом говорил. Его резкая манера общаться пугает людей, и они ему боятся что-либо сказать. Ему тяжело было это осознать, но в конце концов он понял. Несколько дней он обдумывал это, и поэтому не разговаривал с тобой, а когда все осознал, то решил все исправить, но все пошло к чертям. Ты меня поцеловала. Он впал в ступор, и ты ушла.

Бьорн глядит на меня, а я совершенно потрясенная в свою очередь гляжу на него. Щелкнув пальцами у меня перед носом, он зовет:

– Земля вызывает Джудит, прием, прием!

Я киваю, и он продолжает:

– Проблема в том, красавица, что он сказал, чтобы ты ушла, и ты должна вернуться. Его гордость, даже несмотря на то, что он знает, что поступил плохо, не позволит ему попросить тебя прийти обратно, хотя он умирает без тебя. Поэтому, солнышко, если ты его любишь, сделай первый шаг. Мы, все те, кто живет с ним рядом, будем тебе очень благодарны.

Я долго-долго раздумываю и наконец отвечаю:

– И не собираюсь, Бьорн.

Тот тяжело вздыхает, встает и спрашивает:

– Как вы оба можете быть такими упрямыми?

– Практика, - отвечаю я, вспомнив, как однажды то же самое мне ответил Эрик.

– Вы любите друг друга. Вы скучаете друг без друга. Почему бы вам все не уладить? Первый раз вы расстались, потому что он тебя выгнал. В этот раз ушла ты. Кто-то из вас теперь должен уступить, разве нет?

Я встаю и потрясенная тем, что только что услышала, говорю:

– Я не могу здесь оставаться. Пойдем куда-нибудь выпьем.

Этим вечером мы с Бьорном гуляли по Мадриду. Мы говорили и говорили, и ни разу за это время он не переступил границ дружбы, он вел себя как настоящий кабальеро и лучший друг Эрика. Отвезя меня домой, в девять вечера он уходит. Он должен еще успеть на рейс в Мюнхен.

На следующий день, когда я в офисе пишу сообщение по электронной почте, сводящий меня с ума мужчина пролетает мимо меня, как ураган, и, не останавливаясь, произносит, хлопнув ладонью по моему столу:

– Сеньорита Флорес, пройдите в мой кабинет.