Сердце готово выскочить у меня из груди. Эрик здесь?

Я не могу подняться.

У меня дрожат коленки.

Я задыхаюсь.

Через три минуты раздается телефонный звонок. По внутренней сети. Я беру трубку.

– Сеньорита Флорес, я вас жду, - настаивает Эрик.

Взяв волю в кулак, я встаю. Я так долго его не видела, и внезапно он здесь, меньше чем в пяти метрах от меня, и требует моего присутствия. У меня чешется шея. Я закрываю глаза, набираю побольше воздуха в легкие и захожу в его кабинет. У меня нет слов. Он отрастил бороду.

– Закрой дверь.

Он говорит низким пугающим голосом. Я подчиняюсь и гляжу на него.

Эрик долго-долго смотрит на меня и неожиданно произносит:

– Что ты делала прошлым вечером с Бьорном в Мадриде?

Я хлопаю глазами. Не видится столько времени, чтобы спросить меня об этом? Да он…!

Когда мне удается разжать челюсти, я отвечаю:

– Сеньор, я…

– Эрик, я - Эрик, Джудит, перестань называть меня «сеньор».

Он ужасно зол, он просто в ярости, его дурное настроение вызывает во мне ответную реакцию. Его взгляд холоден, но теперь, когда я знаю о том, что мне рассказал Бьорн, я решаю разыграть свои карты:

– Послушай, я не буду тебе лгать. С ложью покончено! Бьорн – мой друг, почему я не могу прогуляться по Мадриду или где-нибудь еще?

Мой ответ его не устраивает и сквозь зубы он задает вопрос:

– Ты когда-нибудь в Мюнхене ходила с ним куда-нибудь, чтобы я об этом не знал?

Я удивленно открываю рот и, качая головой, шепчу:

– Ты идиот!

Эрик закатывает глаза, тоже качает головой и шипит:

– Джудит, не начинай.

– Прости, но ты сам начал, - говорю я, стукнув кулаком по столу. – Почему ты задаешь глупые вопросы? Бьорн – самый лучший друг из тех, что у тебя есть, а ты у меня спрашиваешь какие-то глупости. Знаешь, курносенький, что я тебе скажу? Я буду видеться с ним всегда, когда мне только этого захочется.

– Ты играешь с ним, Джудит?

Еще один удивительный вопрос. Наконец я собираюсь с мыслями. Как он может так плохо думать обо мне? От расстройства мне приходит в голову только такой ответ:

– Я просто делаю то же, что и ты. Ни больше. Ни меньше.

Молчание. Напряжение. Снова Германия против Испании. Наконец он кивает и, взглянув на меня сверху вниз, шипит:

– Понятно.

Мы глядим друг на друга. В наших глазах вызов. Я готова закричать на него, что он не рассказывал мне о моей сестре, но в конце концов, сама не знаю почему, я подхожу и говорю:

– В следующие выходные я еду в Мюнхен.

Эрик встает со стула и, прислонившись к столу, с глазами, вылезающими из орбит, спрашивает:

– Ты пойдешь на вечеринку с Бьорном?

Я понятия не имею, о какой вечеринке он говорит. Бьорн о ней не упоминал, а я ему ничего не сообщала о своей поездке. Я договорилась с Мартой, чтобы она помогла мне увидеться с Флином и со всеми остальными людьми, которые мне дороги. Но, тоже прислонившись с столу, я медленно, растягивая слова, отвечаю:

– А тебе какая разница?

Звонит телефон. Вот оно – мое спасение! Я поспешно беру трубку.

– Добрый день. Джудит Флорес слушает вас. Чем я могу вам помочь?

– Булочка, как дела?

Сестра!

Продолжая смотреть на Эрика, я отвечаю:

– Привет, Пабло!

– Пабло?! Бууууууулочка, это я, Ракель.

– Я знаю, Пабло…, знаю. Если хочешь, мы можем поужинать. У тебя? Отлично!

Сестра ничего не понимает, и, не дав ей сказать, я добавляю:

– Я попозже тебе перезвоню. Сейчас я разговариваю со своим начальником. До скорого.

Когда я вешаю трубку, то натыкаюсь на колючий взгляд Эрика. Он не знает, кто такой Пабло, и это приводит его в замешательство. Мне смешно, потому что я догадываюсь, о чем он думает, и поэтому я добавляю:

– Что такое? Тот, кто докладывает тебе о том, как я живу, не рассказал тебе о Пабло?

И, наклонившись над столом, я шиплю ему прямо в лицо:

– Тогда ты плохо информирован. Бьорн – это друг, а Пабло совсем нет.

Не произнеся больше ни слова, я разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Я вся дрожу. Во что я только что впуталась?

Я знаю, что он не спускает с меня глаз, и поэтому беру сумку и в расстроенных чувствах вылетаю прочь из кабинета. В кафетерии я прошу кока-колу и много льда. У меня в горле пересохло, я в ярости, и меня трясет от злости.

Какого черта я делаю? А главное, какого черта делает Эрик?

Я открываю мобильник и звоню Бьорну.

– Твой дружок Эрик сейчас здесь. Он пришел в бешенство, распрашивая меня, что мы с тобой вместе делали в Мадриде.

– Он в Мадриде?

В этот момент Эрик заходит в кафетерий и глядит на меня. Он садится на противоположный конец барной стойки, а я продолжаю разговаривать по телефону.