— Там! … загорелось! … все в дыму! Что делать?!!

Один из работяг лениво поднял голову:

— А что теперь сделаешь? Ложись, привыкай к земле.

Ленту потушили, а фраза «Ложись, привыкай к земле» стала расхожей. Если случается какая–нибудь заминка в работе и ГРОЗы лежат в лаве, кто–нибудь обязательно спрашивает:

— Что, к земле привыкаете?

19 февраля

В 4-ю смену проспал. Подскочил за 20 минут до наряда и, не поев, не собрав тормозка, помчался на шахту. Бежал по ночному городу, пугая редких прохожих, и думал:

— Что мы за люди такие? Денег нам не платят, а мы боимся опоздать на работу. А если опаздываем, то мчимся, сломя голову. Или я один такой? Вот сейчас упаду в открытый канализационный люк (крышки посдавали в металлолом), травмируюсь и сам же буду в этом виноват — на работу положено ездить шахтным автобусом.

Успел, хотя и был в мыле.

22 февраля

Мне дали ученика! Приняли на участок нового ГРП, в мои обязанности входит показать ему рабочее место, дать лопату и определить направление работ. Мужик лет сорока со спитой рожей, первым делом сообщил мне, как он вчера набухался. Я уже собрался было рассказывать ему, как устроена шахта, что такое ствол, клеть, штрек, лава и т. д., но вовремя узнал, что он полжизни проходил ГРОЗом, и заткнулся.

Совместный труд показал, что работать по–стахановски он не намерен. «Смелого пуля боится, лодыря — ой заебешь!» — говорят про таких. Этот был лодырем–профессионалом. Нет, работать он не отказывался, но постоянно уходил поссать, покурить, попить воды. Пришлось мне махать лопатой за двоих, чтобы выполнить поставленную задачу.

24 февраля

Верховский Леонид Иваныч, наш папка на три следующих смены, идет с нами в шахту. «Три дня каторги» — мрачно шутят ГРОЗы. Но он необыкновенно спокоен. Правда, опять твердил про «сдроченных на кактус», про «тупых как три залупы, скрученных вместе запальческой проволокой» и припахал ползвена. Это я виноват. Забыл про его страсть находить людям работу и спокойно лежал на пересыпе. В результате пришлось вместе с коллегами менять течку и поправлять гирлянды.

Юра Пони закончил курсы ГРОЗ, ходит учеником. Гордо носит наколенники, не снимает их даже в автобусе. Чтоб, значит, все видели, что он уже не какой–нибудь сраный ГРП, он — «горбатый», «кормилец». Принятый в пионеры, я так же гордо нес свой первый пионерский галстук.

25 февраля

Взяли в звено нового горного мастера

Коллеги сразу же назвали его — круглого и розовощекого — «маленьким пускателем». Спрашиваю, почему. А папаша его, говорят, работает на нашем участке. И рожа у него шире крышки от пускателя. Рассказывают, сидели как–то в нарядной, говорили о работе. Что в пригородном поселке новое предприятие открылось, неплохо платят. Может бросить эту шахту к черту…. Папаша краем уха услышал разговор.

— А что, что? Что за работа? Где?

— Да здесь, неподалеку. Берут с такими вот мордами, как у тебя. Подсолнухи об них выбивают.

2 марта

Получаю зарплату — толкаюсь в нарядной среди возбужденных коллег. Многие пришли с женами, наверное, чтобы избежать соблазна пропить деньги. Некоторым работягам денег на руки не дают, за них получают жены. В ведомости против их фамилий стоит отметка — этот точно не донесет, пропьет. Они тоскливо сидят в стороне, ждут, когда товарищи ссудят им пару рублей.

Наш участковый торговец самогоном расположился неподалеку. Он никогда не изучал маркетинг, но знает, что продавать товар нужно там, где сосредоточено наибольшее количество покупателей.

Очень удобно иметь своего личного торговца. К примеру, решило звено выпить. Среди ночи звонят ему прямо из шахты — по выезду он уже встречает их с водкой и закуской. И все в долг, под запись.

Сегодня он собирает долги. При нем две больших хозяйственных сумки с самогоном. Работяги рассчитываются за старое и загружаются новым.

Получаю свою стопку новеньких хрустящих купюр, довольный иду домой. Нарядная пустеет. Остался лишь ворох разноцветных бумажных лент от денежных пачек. Но шахта еще долго не успокоится. Отдельные тела будут до ночи шататься по двору, останавливать идущую на работу смену, учить их вырубываться, задвигать, крепить. Будут бить себя в грудь и кричать:

— В лаве я любого за пояс заткну!

5 марта

Когда поступает команда выделить по одному работяге с участка на какие–нибудь авральные работы, жертвуют обычно самым бесполезным элементом звена — пересыпщиком. Вот и сегодня я с двумя стариками был направлен на погрузку роликов. Оба проработали в шахте лет по 40 и знали всех генералов, директоров и нач. участков еще учениками. Я не представляю себе и года в этой шахте, а тут 40 лет!…

Выезжал в компании молодых ублюдков. Восьмилетка — ПТУ — шахта. Глупые шутки, обилие мата, деланная рабочая крутость. Разговор только о блядях и водке. «Ужасающее потомство недоносков и броненосцев», как говорил Кортасар. Не люблю я подрастающее поколение. Причем обе его ветви: и тех, что выбрали «Пепси», и сегодняшних моих соседей по клети — пролетарское быдло, любителей водки, шансона и тупых хохочущих кобыл. А ведь я всего лет на 8–10 старше их. Что же дальше будет? Со мной и будущим, которое попадет в такие руки?