Наконец, настал тот волнующий миг, когда я вернулся домой, а на моих принцах красовались те самые фероньерки, которые я изготовил для них сразу после свадьбы. Это означало, что извинения приняты. Что принят я. Думал, что задушу их обоих в объятиях, зацелую до полусмерти… но за тысячу лет повзрослел и я. Легко прикоснувшись губами к их рукам, как того требовал этикет, я морально приготовился прожить самый долгий день в моей жизни – наполненный разговорами о погоде, политической ситуации, прибавлении в семействе единорогов, ценах на неограненные алмазы и многих других мелочах. О главном днем говорить было не принято. Да и между собой Эл и Мор держались по-прежнему отчужденно, хоть и довольно мирно общались.

Едва дождавшись ночи, я тщательно вымылся, привел себя в порядок и задумался. О том, чтобы провести ночь втроем не могло быть и речи. Как и о том, чтобы к кому-то явиться раньше, а кого-то оставить на потом. Можно было испортить все, чего я так долго добивался. Усмехнувшись, я отправился к Морнемиру, так как был уверен, что он первый надел мой подарок, побудив тем самым Элеманила поступить так же, чтобы не оказаться в стороне. Эльфы знали, что я пойму этот намек однозначно – как приглашение и обещание.

Мор был в своей спальне. Раскинулся на постели абсолютно обнаженный, если не считать моего подарка, тускло поблескивавшего в лунном свете. У меня перехватило дыхание. Опустившись на колени перед ложем, я целовал узкие ступни своего принца и был так счастлив… как будто завоевал все Упорядоченное, до которого, кстати, мне совершенно не было никакого дела.

Мор не отпускал меня до самого утра. Я уже не был так наивен, как раньше, и понимал, что дело не только в том, что нам хорошо вместе. Просто был еще Элеманил, который, как считал Черноглазый, вполне мог обойтись ночью без моего приятного общества. Удовольствие Темному и унижение Светлому – примерно так я расценил его маневр. Дождавшись, пока забрезжит рассвет, я поцеловал моего Тхашш и покинул его, только после того, как убедился, что он уснул.

И спустился в ритуальный зал. Мне предстояло прожить ночь заново. Хорошо, что демоны такие выносливые, иначе способность перемещаться во времени ничем бы мне не помогла.

И вот снова ночь, только я иду на Светлую половину замка – к Элеманилу.

В спальне оказалось пусто. Мой эльф обнаружился на балконе, весь окутанный лунным светом, к которому питал странную слабость. Обернувшись на звук моих шагов, он вдруг весь задрожал и… повис у меня на шее. Вот тогда я и поверил, что Хссаш – это правдивое отражение истинной сущности моего Светлого. Я гладил его по волосам, говорил, что… да разве можно передать словами то, что говорят и чувствуют все без исключения в такие моменты?

За этот порыв, обычно так несвойственный холодноватому Элеманилу, я простил ему все на свете, включая те самые жестокие слова, что он сказал когда-то. А дальше была ночь, до самых краев наполненная нежностью и лунным светом. И если Мор был страстен и требователен, иногда почти груб, то ласки Эла были тягуче-неторопливыми и опьяняющими. Мне хотелось целовать мраморный пол, которого касались его узкие ступни, боготворить его волосы и бесконечно смотреть на то, как в его огромных глазах отражаются звезды.

Глава 19 Балтазар ч.3

Мои мужья были очень разными, потому я и любил их совершенно по-разному. Страстно и чуть дико – Мора, который был удивительно похож на меня своей резкостью суждений и привычкой решать проблемы силой, а не дипломатией. Темный был гением в зельях и ментальных науках, отлично владел малым мечом и стрелял из лука, ездил верхом абсолютно на всем, что было крупнее его. Понимал язык животных, освоил мою магию. Так же как и я сам, он был склонен если не разрушать все вокруг, то, во всяком случае, менять под себя…

Эл был другим – чувственным, вдумчивым, просчитывающим все наперед. Его невозможно было заставить действовать под влиянием эмоций, разум всегда брал верх над сердцем. Всего парой вовремя сказанных слов он мог заставить окружающих поступать так, как было выгодно именно ему, не устраивая при этом скандала, как Мор. Светлый был прирожденным поэтом и астрономом, великолепно разбирался в растениях, постоянно создавая их новые и новые виды. Мне даже казалось иногда, что Эл говорит с ними, а они его внимательно слушают. Ну, стандартное для эльфа владение мечом и луком, использование магии для смены сути вещей (теперь это называется трансфигурацией). Как ни странно, боевые заклинания ему тоже удавались не хуже, чем Темному.

Если бы меня заставили когда-нибудь выбирать между ними – я бы не смог. Скорее умер бы сам. Это если кто-нибудь посторонний предпринял бы такую попытку – заставить меня сделать выбор. Но проблема была в том, что меня рвали на части сами эльфы. Я постоянно балансировал между ними, как канатоходец над пропастью, никаких нежностей по отношению к одному в присутствии другого, иначе ревность и обиды; никаких подарков кому-то одному, ни малейшего предпочтения, все всем поровну. Дошло до того, что я иногда ловил себя на том, что даже смотрю на них, переводя взгляд с одного на другого через равные промежутки времени. Это попахивало для меня нервным расстройством.