— Верни, пожалуйста… — растеряв всю уверенность, попросила я. — Тебе она-то зачем?

— А тебе? — этот вопрос вогнал меня в некое подобие ступора. Неужели непонятно, зачем девушке заколка? Хотя это все равно кажется странным: вот так вот трястись из-за безделушки, — когда не знаешь всей истории. А из всей школы хоть что-то о моей семье знают только Виктория Владимировна и Софья Михайловна. Никому больше эту темную историю знать не надо.

— Тебе с распущенными волосами лучше, — окончательно решил добить меня Воронцов. — Хотя, знаешь, что я тут подумал. Ты ведь у нас умная, да? Знаешь, как меня иногда называют? И почему?

— Князь, — тут же припомнила я, на что получила утвердительный кивок. Губы сами по себе растянулись в улыбке: вот это по мне. Вариант, что в девичьей фамилии его мамы мелькает это слово, отметался сразу, ровно как и отсылка к влиянию отца. Хотя какое влияние отца, Дима и сам имел прочный авторитет, да и людей умеет строить. На вокалиста из «Король и Шут» он тоже не был похож, может, на какого-нибудь древнего князя? Князь, Воронцов…

— Я идиот! — в сердцах сказала я, отчаянно стараясь вспомнить имя князя Воронцова. — Не могу вспомнить имя, но был ведь такой дворянский род — Воронцовы. Графы там точно были, да и князья, наверно, тоже. Черт, с таким легким, и мучиться!

— Десять очков Когтеврану! — шутовски воскликнул Дима. — Объяснять, почему Когтеврану, я так понимаю, нет нужды, — не спросил, а утвердил он. — А вообще я удивлен: тебе и минуты не понадобилось. И правда умная.

— Теперь верни мне заколку, — начав терять терпение (хотя я бы потеряла его еще после упоминания о Гарри Поттере: не люблю бесполезные разговоры не по делу, если бы не привычная радость от решенной загадки), напомнила я и протянула руку, но в ответ получила лишь похлопывание по ладони, которое, впрочем, тут же переросло в уже привычный захват предплечья. Пара секунд, и я уже прижата к стене тренажерного зала.

— Там Жаба Павловна, — прошептал парень, зачем-то закрывая мне рот. — Это она меня ищет. Не кричи только и не выскакивай — мне сегодня только разборок с ней не хватало.

Я неуверенно кивнула и с наслаждением вдохнула воздух, как только Воронцов опустил руку.

— Ты же говорил, что уже получил от нее выговор? — таким же шепотом спросила я, не совсем понимая причин, приведших к нынешней ситуации. Весьма щекотливой, надо сказать: парень буквально вжимал меня в стенку, держа за предплечья. От него, несмотря на урок физкультуры, пахло явно дорогим одеколоном, да еще и сквозь тонкую ткань футболки явственно ощущалось тепло его тела… Как хорошо, что у нас разница в целую голову, и Дима не видит моего смущенного лица.

— Да соврал я, соврал, — чуть раздраженно зашипел парень, — дела были. Светлана меня сожрет, если сегодня увидит, так что тише!

Я лишь кивнула, вслушиваясь в шаги за дверью. Получалось из рук вон плохо: стук сердца — даже не знаю, моего или блондина — заглушал все звуки, так что я на секунду подумала, что он нас выдаст. Стук каблуков приблизился, на пару секунд замолчал, а потом вновь раздался и стал постепенно стихать. Лишь через пару минут Воронцов расслабился, но меня не отпустил.

— Еще один вопрос, — все тем же шепотом заговорила я, подняв голову так, чтобы посмотреть на парня. — Зачем ты меня ухватил, я бы даже могла что-нибудь придумать, чтобы Светлана Павловна тебя перестала искать…

Он не ответил, но наконец-то отстранился и уселся прямиком на учительский стол, который зачем-то поставили и в тренажерном зале. Взгляд его был направлен на стену надо мной, хотя я готова поклясться, что там ничего нет! А потом миг — и на красиво очерченных губах расплывается улыбка.

— Ну, не мог же я оставить почетного члена клуба прогульщиков на растерзание злой Жабе, — возвышенным тоном произнес Дима. — Да и не подумал я, если честно, что ты можешь что-то придумать, — он взлохматил и без того беспорядочно лежащие волосы.

— Это намек на то, что ты мне не доверяешь и считаешь, что я сдам тебя, да еще и Жабе? — почти серьезно оскорбилась я, чуть склонив голову набок.

— Да нет, я просто не подумал, — миролюбиво вскинул руки парень, а потом вдруг хитро прищурился. При этом на его губах расцвела самодовольная улыбочка: — Кстати, а чего это ты так смутилась-то?

Я на автомате дотронулась до щек — они уже не пылали, а Воронцов вдруг рассмеялся:

— Да не сейчас, — сквозь смех проговорил он, — а когда мы от Жабы прятались. Знаешь, а я ведь внимательный.

— Не было ничего такого! Тебе показалось, — я почувствовала, что снова заливаюсь предательской краской, и закрыла лицо руками. Ну вот почему так всегда?! Почему я такая… отличница?

— Расслабься, я никому не скажу, — парень встал со стола и подошел ко мне, положив руку на плечо и заглянув в глаза: — Но возьму на заметку, что наша звездочка так легко смущается.