— О’кей. Входите и справьтесь.

— Благодарю вас, — вежливо проговорил Мэлони.

Капитан Спенс тоже устал. В округе не хватало личного состава, как и во всем городе, наверное, и в штате и в стране. К тому же ему беспрестанно приходилось возиться со всякими темными субъектами и проститутками, шастающими вокруг. А тут еще этот Мэлони.

— Что ВАМ надо? — спросил Спенс.

— Где-то в вашей Бастилии находится мой клиент — Николас Ксавье Мессей.

— Никогда не слышал о таком.

— И не услышите. Он беден и пользуется меньшими правами, чем влиятельные люди.

Спенс вздохнул.

— Все они такие.

— Двое ваших казаков забрали его в собственной спальне на Рузвельт-роуд за грабеж в офисе на бульваре Джексона.

— Угу. А он просто заглянул туда, чтобы вызвать по телефону такси.

— Неправильно. Он, без сомнения, зашел туда грабить.

— Ну и поворотик! Однако вы хотите забрать его отсюда под залог, Мэлони, и поэтому явились ко мне?! Я скажу своим подчиненным, чтобы они обо всем позаботились.

— Не сомневаюсь. Однако я пришел сюда не за этим. Я хочу, чтобы его освободили. А также вы могли бы вычеркнуть его из списков обвиняемых.

— Боже! Вы что, обкурились?

— Вы, вероятно, плохо слушали, Спенс. Я сказал, что его забрали в его спальне. Они рыскали там в поисках улик, а когда он пришел домой, набросились на него как пара дилетантов, которые ни разу не читали закон.

На лице Спенса появилось недовольство. Оно разрасталось и крепло, придавая его толстому лицу с двойным подбородком измученное заботами выражение.

— Вы говорите, что…

Мэлони любезно улыбнулся и сунул руку в карман.

— Вот именно. Ордера на обыск не было. Сигару, капитан?

— Нет, я больше не курю, — тихо пробормотал капитан Спенс. — Чертова деревенщина!

По привычке взяв предложенную сигару, Спенс поднял трубку и проревел:

— Кто забирал молокососа по фамилии Мэссей на Рузвельт-роуд? — Он выслушал ответ и произнес: — Ключески и Скенлон. Экстренная помощь… — и повесил трубку.

Мэлони широко улыбнулся.

— Тени Фланагана из бригады по расследованию убийств… А что они делают здесь?

— Фланаган взял неделю отпуска из-за свадьбы племянника, а у нас недостаток рабочих рук. Чертовы деревенщины! — грозно повторил он.

Мэлони, великодушный от своей победы, проговорил:

— Не волнуйтесь по этому поводу, капитан. Вы здесь несете тяжелейшее бремя, и как сочувствующий гражданин я хотел бы вам помочь. Так что пусть это останется нашим маленьким секретом.

Спенс съежился. Мэлони весьма деликатно добавил:

— Мне подождать внизу?

— Почему вы не ждете где-нибудь на дне реки Чикаго у моста возле Мэдисон-стрит?.. — задумчиво произнес капитан Спенс.

Через десять минут к конторке дежурного привели Николаса Ксавье Мэссея. Это был прыщавый угрюмый юнец, каких Мэлони немало повидал на своем веку и знал, что такого типа можно убедить только с помощью доброй пощечины.

— Вот, он весь ваш, — сказал сержант.

— Превосходно, — откликнулся Мэлони, — а теперь, будьте любезны, незаконно изъятые улики.

Сержант неохотно протянул руку куда-то вниз и извлек коричневый конверт.

— О’кей, чертов адвокатишка. Убирайся вон! И захвати свой вонючий трофей!

Где-то глубоко внутри Мэлони почувствовал, что он в грязи. Не в той грязи, которую как бы обнаружил в нем взгляд сержанта, а в чем-то еще более омерзительном. Но человек должен быть реалистом! Старая мудрость по-прежнему гласит: «Хорошие парни держатся на своей дальней границе от беды». Формальности, при помощи которых он добился освобождения этого молокососа, были весьма весомыми. Так сказал бы Верховный Суд Соединенных Штатов, и если бы Мэлони не имел этого преимущества, то перестал быть адвокатом.

Выйдя на улицу, Николас Ксавье Мэссей сказал:

— Вас послала старая леди?

— Ко мне пришла твоя мать и попросила помочь.

— О’кей, давайте-ка мне эту штуку.

— Дотронешься до этого конверта, парнишка, и мне придется вернуть тебя обратно в камеру так быстро, что тебе покажется, что ты больше никогда не выйдешь оттуда.

Мэссей злобно скривил губы:

— Какого черта вы разглагольствуете? Кажется, вы на моей стороне.

— Как называется учреждение, в которое ты вломился?