— Не из-за меня, а из-за страха ты вернулся!

— Ты, ты меня вернула!

— Тебя вернул страх!

— Я никого и ничего не боюсь!

— Зачем же тогда тебе оружие? Почему ты скрываешься?

— Скоро перестану скрываться!

— Чего ты ждешь?

— Кето, ты ведь умная женщина… Видишь, что творится?

— Чего ты ждешь?

— Пойми ты, плевать я хотел на всех! Ради чего мне умирать? Меня никто не трогает! Мое дело — пахать и сеять! Зачем, во имя чего я должен погибать? Я хочу умереть своей смертью, рядом с тобой! И никто у меня не отнимет тебя! Ты понимаешь это?

Тетя слушала Датико, не сводя с него глаз.

Датико сел, поставил карабин между ног, достал табак, закурил и продолжал:

— Я не трус, это всем известно. Но умирать ни за что ни про что не хочется… Хорошо, вернусь я туда… Убьют меня… Поможет делу моя смерть?.. Кто вспомнит про меня: кем я был, чем я был…

— А кто ты есть сейчас?

Датико не ожидал такого вопроса.

— Я?.. Сейчас я политический противник власти…

— Бродяга и дезертир, вот кто ты такой! — сказал я и прижался к тете.

Датико побледнел. Он встал, снова сел.

— За такие слова другой поплатился бы жизнью… А ты забыл, как они поступили с твоими родителями? Забыл?

— Не твое это дело!

— Сопляк! Что ты понимаешь!.. Неспроста ведь твой отец стал троцкистом!

— Сам ты троцкист и сукин сын! Все, кто помнит моего отца, говорят, что он был замечательным человеком!

Датико пренебрежительно махнул рукой — дескать, стоит ли спорить с молокососом — и обратился к тете:

— Кето! Я мечтал о встрече с тобой, как умирающий от жажды — о глотке воды! Улыбнись хоть раз! Я знаю, ты любишь меня, но боишься… Боишься, что они уже узнали все и теперь выслеживают меня… (На лице тети не дрогнул ни один мускул.) Вы должны помочь мне… Нет у меня никого, кроме вас… Пока буду скрываться в лесу, а потом мы еще посмотрим, кто кого.

Я стоял у камина и с омерзением слушал разглагольствования превратившегося в животное человека, который когда-то назывался бригадиром Датико… Вдруг оставшаяся открытой дверь скрипнула. Датико вскочил, схватил карабин и расширенными от ужаса глазами уставился в черное пространство. Убедившись, что за дверью никого нет, он успокоился.

— Накормите меня, — сказал вдруг он, — голоден я!

— Мы тоже голодны! — ответил я.

— Что, кусок мчади для меня пожалели?

— Еще бы! У нас собака с голоду дохнет…

— Благодари тетю, подонок, а то расшиб бы я твою глупую башку!

— Нашелся герой! Небось у самого поджилки трясутся от страха…

— Змееныш ты этакий! Вырастешь — погляжу, как ты себя будешь чувствовать в армии!

— По крайней мере, не стану шататься по ночам и просить кусок мчади!

— Сосойя, не выводи меня из терпения!

— А ты уходи! Зачем к нам пожаловал?

— Я не к тебе пришел!

— А к кому же? Тетя тебя не любит!

— Любит! Это ты меня не любишь и никогда не любил!

— Знал, что ты за птица!

У Датико побагровело лицо и запрыгала бровь. Он положил карабин на стол, встал и решительно направился к нам. Мы прижались к стене.

— Не подходи, закричу! — предупредила его тетя.

— Не закричишь! — Датико подошел к нам вплотную. — Не закричишь! — повторил он и вдруг схватил тетю за плечо. — Почему ты не кричишь? Боишься? Кричи! Созови все село! Погубила меня, а теперь я тебе не нужен, да? Теперь ты меня гонишь, да? Говори!.. Говори, иначе я убью себя и кровь моя ляжет на тебя!.. Говори!..

Датико изо всех сил тряс тетю. А она молчала и не сводила глаз с этого обезумевшего, забывшего про опасность, оравшего, как раненый зверь, человека. Вдруг Датико схватил тетю за голову и стал осыпать поцелуями ее щеки, лоб, глаза. Я набросился на Датико сзади и впился зубами ему в плечо. Датико, взвыв от боли, оттолкнул тетю, повернулся и закатил мне такую оплеуху, что я отлетел в угол комнаты, ударился головой об стену и упал, на миг потеряв сознание.

Очнувшись, я увидел испуганное лицо склонившейся ко мне тети, которая холодными как лед пальцами растирала мне виски. Датико стоял поодаль и исподлобья глядел на нас.

— Что ты сделал? — тихо сказала тетя.

— Ничего, не умрет! — ухмыльнулся Датико.

— Что ты сделал с моим мальчиком? — повторила тетя и выпрямилась. Она подошла к камину, протянула руку к прислоненному к стене топору. Датико нахмурился.

— Положи топор! — сказал Датико и двинулся к тете. Тетя подняла топор над головой.

— Ты что, с ума сошла?! — Датико попятился. Тетя двинулась вперед.

— Кето!

— Вон отсюда! — тетя приближалась к Датико. Тот шаг за шагом отступал, не сводя глаз с топора. Так он добрался до стола, взял карабин, не поворачиваясь, ощупью нашел дверь и вышел, оставив ее открытой. Тетя опустила топор, закрыла дверь, продела в ручку вместо засова топор, потом, не раздеваясь, бросилась на кровать и зарыдала.