В глазах его блеснули непрошеные слёзы. На ум пришла старая феаская поговорка: "Свобода не стоит и камня с пыльной дороги, если она не включает в себя право одной ошибки".

"К чему это мне теперь?"

Шорохи за спиной заставили его обернуться и взглянуть на связанного по рукам и ногам Чарэса. Возле того копошился перепачканный в крови горбун, до этого, видимо, отсиживавшийся где-то в глубине пещеры. Корред неистово пилил каменным ножом толстую (по его меркам) верёвку, которой был увязан северянин. Древорук посмотрел на пленника, и их взгляды встретились. Что тот увидел в его глазах, Крэч не знал, а вот тревога в глазах Чарэса и его напряжённое лицо, будто он пытался что-то выкрикнуть сквозь кляп, заставило Древорука обернуться. Беспокойство северянина оказалось вполне объяснимо, и объяснение находилось совсем рядом, за спиной Крэча. Оно состояло из крадущегося приятеля Вейзо и полутораручного меча в его неслабых на вид руках.

Если есть на Ганисе то шестое чувство, о котором так любят говорить жрецы Ткавела, то именно оно сейчас и объявилось в Крэче, спася его жизнь.

Почуяв опасность, он не оплошал. Совсем даже наоборот. Подогнув колени, ловко поднырнул под свистящий удар.

Лесоруб крутанул бастардом и нанёс ещё один молниеносный удар. Крэч попытался увернуться и от него... Он не увидел стремительно приближавшееся остриё, лишь почувствовал, как обжигающее пламя вспыхнуло в плече.

"Что это? Как?"

Он выгнулся назад, сжав зубы от неожиданной боли. Рана, судя по всему, была не крайне опасной, удар пришёлся в то место, где заканчивался галиоровый доспех и срастались плоть и дииоро. Чуть точнее Лесоруб удар нанеси -- и Древоруку довелось бы повторно испытать щемящее чувство потери одной из обожаемых им конечностей.

Яростный рёв тараном ударил в уши:

– - А-а-а!!! Сын гишруги!!! Ты убил моих людей!
– - неистово проорал Шод Лас-Орубб, закручивая мечом мельницу.

– - Я?
– - поперхнулся недоумением Крэч.

"Странный ты!"

Карминовые змейки обвили дииоровое предплечье и кисть, жирными каплями падали в разбросанную по полу солому.

Крэч среагировал мгновенно, опередив къяльсо, не дал нанести второй удар прицельно, бросился в сторону, прячась за подпиравшей свод укосиной.

"Поиграем?"

Но как только он попытался выглянуть, огромный двуручный меч чуть не раскроил ему череп.

В лицо ударило щепой.

"Ого!"

Нырнув обратно, Крэч показался на миг, но уже с другой стороны. Тут же, вновь уходя за столб, он послал плоский подрукавный кинжал в цель. Метал он, скорее, на удачу, пытаясь отвлечь врага и сбить с толку, оттого и бросок получился так себе. Опять же реакция у светловолосого оказалась отменной, он мало того что уклонился, так ещё и рубанул, ответно норовя лишить Крэча левой руки. Меч со звоном вонзился в столб, судя по тому, насколько клинок вошёл в калёный дуб (чем-чем, а силой Лесоруба Великие не обделили). Крэч видел, как с каждой новой атакой гнев вартарца полыхает всё ярче, ощущал, как ярость пробуждается и охватывает его тело.

"Силён. Но долго этот "махала" не протянет".

Лесоруб наносил удары один за другим, крест-накрест, не давая Крэчу никакой возможности не то что бы выйти, носа из укрытия показать.

"Экий ты рубака, неугомонный", -- Крэч вертелся как уж на сковороде, полтонло шипящей стали не оставляли ему никаких шансов дотянуться до обидчика.

Удвоенной мощи взмахи Лесоруба едва не сбили его с ног. Крэч отступил, изображая усталость, даря врагу ложный повод увериться в неизбежной и близкой победе.

Лесоруб, хребтом почуяв слабину, усилил натиск. Крэч уклонялся и отражал удары, продолжая изображать отчаяние.

Железный дуб Седогорья (из ветви которого был выструган столб) не поддавался, и Шод, вконец распалившись, нанёс удар такой силы, что лезвие, погрузившись в дерево, глубоко и надёжно засело в нём. Лесоруб дёрнул один раз, другой и, вероятно поняв, что в этой борьбе израсходовал уйму сил, и меч выдернуть ему не удастся, отступил. Почувствовав, что преимущество больше не на его стороне, он "плюнул" на меч и попятился к лестнице, одной рукой подбирая полы плаща, с краями, отяжелевшими от чужой крови, другой выхватывая из ременной петли миниатюрный вартарский топорик...

***

Путы на запястьях поддались, и горбун, облегчённо вздохнув, опустился на каменный пол.

– - На редкость проблемное тело, -- надо его срочно поменять на что-то более комфортное, -- с натянутым сарказмом пробурчал себе под нос тот, кто был когда-то Алу'Вером. Вердикт не блистал оригинальностью: быть маленьким горбатым карликом -- не предмет для мечтаний, если ты, конечно, не более мелкий и не ещё более горбатый карлик, ну или карлица, как вариант.

Сущность Алу'Вера почувствовала себя мальчишкой на ярмарке, выбиравшим новую игрушку: -- "Вот этот рыжеволосый, к примеру, очень даже неплох, -- горбун с прищуром оглядел копошившегося с верёвками Чарэса, -- хотя и древорукий феа, и его нынешний противник тоже очень даже ничего".

Чарэс к тому времени освободил ноги от пут и склонился к корреду, в теле которого с недавних пор обитал дух мятежного греола:

– - Спасибо, -- с помпой воскликнул рыжеволосый, задыхаясь от нетерпения и потирая натёртые верёвками запястья, -- не одолжите ли шильце, градд корред?

Алу'Вер кивнул, несколько сконфуженный таким к нему обращением, и протянул руку с прямо-таки крохотным по человеческим меркам каменным ножичком.

– - Благодарю.
– - Вооружившись, рыжеволосый заковылял вдогонку дерущимся феа и вартарцу, которые, судя по топоту и песку, сыпавшемуся с потолка, были почти над ними, ярусом выше.