– А потом и Первое мая вроде бы разрешат, - тихо сказал Семка.
– И по Девятому вроде как идут подвижки.

Я поймал себя на том, что в обалдении растянул рот в улыбке.

– Вы что, дурите меня?

Игорь наклонился ко мне, делая страшные глаза:

– Ты словно ничего не знаешь.

– Чего?

Ребята синхронно потянулись к бутылкам.

– Когда ты исчез, - сказал Саня, отпив, - мы все, честно говоря, жутко перетрусили. Еще безопасник в колледж пришел, засел в директорском кабинете.

– Вызывал по одному, - кивнул Леха.

– Стращал, - добавил Игорь.

– И лично я, - сказал Леха, - лично я здорово пересрался.

– А чем стращал?
– спросил я.

Бутылки снова собрались вместе.

– Карами небесными, - сказал Саня.
– Что всех нас посадят, что родителей посадят, что сгнием в тюрьме.

– А мне говорил, - сказал Игорь, - что ты нарушаешь договор с американцами, и страна может попасть на санкции и вообще много чего лишиться. Типа, противостояние никому не нужно, хотят они себе историю, ну и бог с ними. Пупы Земли.

Леха вздохнул.

– В общем, карточки собрали и сказали всем об этом заткнуться.

– Но, - сказал Саня и выставил указательный палец.

Ребята вдруг заржали так, словно в пиво было что-то подмешано. Игорь свалился с лавочки, и Семка, рискуя упасть сам, помог ему заползти обратно.

Вот мартышки!

– Не, ну хорош!
– я ткнул гогочущего Саню в бок.
– В чем прикол-то?

Саня перевел дух, посмотрел на меня и произнес:

– Но.

От нового взрыва хохота парни уже просто попадали на землю. Господи, чего взять с придурков? Леха принялся лбом стучаться о ножку стола. Игорь повизгивал и дергал ногой. Семка на четвереньках выбрался из эпицентра и залег в траве. Ранен? Убит?

Я фыркнул, а затем захохотал вместе с ними.

– Понимаешь, - сказал Саня, когда ребята, еле дышащие, вяло сползлись обратно к столу, - там не понятно... Тебя не выпустили, сказали, что ничего о тебе не знают, хотя одна женщина видела как тебя посадили в микроавтобус. Твои родители в центральном офисе безопасников разве что пикет не устроили...

– И тут какая-то зараза ночью оклеила тумбы по Гражданской улице твоими карточками!
– сказал Леха.

– Вы?
– спросил я.

– Неизвестно, - сказал Игорь, скалясь.
– Зараза не попала под камеры.

– А другая зараза подняла волну в сети, - сказал Леха.
– И организовала сообщество по твоему поиску. Расползлись ссылки, подтянулись любители космонавтики, истории, не кабинетные, но парни такие, серьезные... Какие попутно темы перетирали!

– А еще стену дома рядом с домом мэра кто-то оклеил вот такими портретами, - Саня показал мне лист формата А4.

На листе под моим плохим, черно-белым портретом в две строчки было написано: "Похищен Константин Ломакин. За то, что мы победили в войну!"

Мне стало трудно дышать.

– Ребята, вас же тоже могли...

– Ну, нас всех задержали на сутки, - сказал Саня.
– Видимо, проверяли, мы расклеиваем или не мы. Пластиковые сиденья в отделении на улице Дружбы, скажу тебе, Костян, паршивые. Просто никуда. Ни заснуть, ни застрелиться.

– И что?
– спросил я.

– В ту же ночь на Сенатской оклеили строительный забор.

– Кто?
– выдохнул я.
– Петр Игнатьевич?

– Не он, - сказал Игорь.

– В том-то и дело, - придвинулся ко мне Леха и понизил голос: - Мы не знаем. Люди стали расклеивать. Такое движение поднялось! Как протест. Но наоборот. Какое-то...
– Его глаза влажно заблестели.
– И за космос, и за мирный атом... Что, мол, все это мы, наша страна. Американцы, говорят, с десяток протестов вынесли. По беспримерной поддержке фальсификации мировой истории.

– А наши?

– А что наши?
– улыбнулся Саня.
– Сначала как бы да-да, а потом видят, что уже не остановить, так тоже... Возглавили.

– Знаешь, сколько завтра народу ждут?
– перебивая, спросил меня Семка.

Я мотнул головой.

– Двадцать тысяч!

У меня стиснуло горло.

– Ребята, - захрипел я, стараясь не разреветься, - это же здорово! Это значит, нам еще нужны звезды!

– А то, - солидно кивнул Леха.
– Космос наш.

Косясь на меня, к трибуне подошел мэр.

– Дорогие сограждане!

Люди занимали всю парковую зону. Всю. Они стояли и на аллее, и на отводах дорожек, по всему спуску и у бетонной чаши фонтана. У трибуны было тесно. Я никогда не видел столько людей. Головы, головы, головы. Разноцветье шаров. Цветы. Коляски с детьми. В стороне коротко белели столы с бесплатными чаем и бутербродами.

В таком многолюдье ракету просто негде было устанавливать. Но Леха сказал, что фейерверк будет обязательно, это взяла на себя городская администрация.