Вечером в носовом кубрике собрались все коммунисты. Надо сказать, что за время приемки кораблей наша парторганизация выросла на 12 человек, а в целом по Отряду было принято в члены и кандидаты партии 106 моряков [46] .

На собрании обсуждался вопрос о задачах коммунистов по обеспечению успешного перехода корабля в Советский Союз.

Командир эсминца коммунист Рябченко, ознакомив нас с маршрутом перехода и базированием сил противника, сказал:

— Гитлеровская разведка следила за советскими моряками в Англии и о выходе Отряда наверняка знает. Немецкие подводные лодки и самолеты попытаются атаковать нас, но мы должны обнаружить противника первыми и спутать ему все карты. Успех выполнения задания зависит от каждого члена экипажа. Переход будет трудным, корабль и техника в сложных условиях еще не проверены, и надо быть готовыми к любым неожиданностям. Задача коммунистов, — продолжал Рябченко, — личным примером обеспечить высокую бдительность и боевую готовность всех постов и командных пунктов корабля.

Выступавшие с волнением говорили о том, что долгожданный момент наступил, и теперь, когда в руках есть оружие и боевая техника, вся мощь корабля будет обрушена на фашистов, откуда бы они ни появились.

Ночь была беспокойной. Возбужденные моряки радовались тому, что, наконец, пришло время действовать, что теперь каждый получит возможность поквитаться с врагом. Мне эта ночь запомнилась еще и «собачкой» — так моряки называют вахту с часу ночи до четырех утра.

Помню, ночь была темной–претемной. На берегу и в городке — ни огонька. На корабле только в носу и корме тускло светились синие огни.

Проверив сигнальную вахту, я спустился с мостика и прошел в корму, где с винтовкой в руке стоял на вахте рослый, широкоплечий комендор с носовой пушки Федор Рудь. В слабом отблеске синего света одетый в бушлат матрос казался великаном. Обменявшись с вахтенным парой слов, я направился по другому борту к носу. У светового люка второй машины прислушался: снизу доносился мерный гул работающих вспомогательных механизмов — жизнь на корабле и ночью не замирала.

А мысли были об одном: через несколько часов съемка с якоря. Что ждет нас впереди?

После смены так и не уснул. Еще до подъема команды на корабле все закрутилось и завертелось: в котлах подымали пары.

Утром восемь эсминцев покинули тихую бухточку и вышли в открытое море. До встречи с линкором оставалось несколько часов. Командир дивизиона решил это время отвести на тренировки. Исполняя сигналы флагмана, эсминцы то в кильватере, то в строе фронта вспенивали прибрежные воды. Все офицеры «Живучего» были на мостике — сигналы и действия по ним должен четко знать каждый.

— Товарищ Уланов, — обратился старпом Алексей Проничкин к командиру боевой части наблюдения и связи, — определите расстояние до соседнего эсминца.

Присутствующие на мостике испытующе посмотрели на лейтенанта. Он молод и застенчив, однако дело свое знает хорошо. Вытянув вперед правую руку с призмой Белля и прищурив левый глаз, Уланов совместил срез палубы с кормовой надстройкой и, быстро подсчитав в уме, доложил:

— Расстояние до эсминца «Жесткий» три кабельтова.

С других боевых постов тоже слышались «вводные»: старшины проводили тренировки с подчиненными.

— Снарядом противника сбита антенна! — Эту «вводную» дал командир отделения радистов старшина 2–й статьи Леонид Сокур. Из радиорубки на мостик выскочили краснофлотцы Константин Тишкин и Вениамин Кузин. Первый с ходу начал разматывать антенный провод, а второй принялся устанавливать запасную деревянную мачту. Сокур в это время с зажатым в руке секундомером внимательно следил за действиями своих подчиненных.

— Радиосвязь восстановлена! — доложил Тишкин.

Сокур нажал кнопку секундомера и посмотрел на циферблат.

— Молодцы! — похвалил он радистов.

Отделение радистов — одно из лучших на корабле.

В нем половина коммунистов, остальные комсомольцы.

Встреча эсминцев с линейным кораблем состоялась во второй половине дня. Отряд лёг на курс перехода Англия — Кольский залив. Эскадренный ход — 18 узлов. Время выхода с Фарерских островов и скорость были выбраны с таким расчетом, чтобы Отряд сумел нагнать союзный конвой «IW-59», находившийся в это время на полпути в Мурманск. Вторая половина маршрута — зона активных боевых действий вражеских подводных лодок. Там корабли Отряда должны присоединиться к конвою, чтобы усилить силы эскорта. Эсминцам к тому же предстояло пополнить запасы топлива.

Пока шли одни: линкор в центре, эсминцы у него по носу и по бортам на установленной дистанции.

Вскоре начали ощущать сильную качку — северный ветер быстро усиливался, разгоняя крупную волну. Корабль медленно перекатывался с борта на борт и с носа на корму. Даже громадина–линкор временами исчезал из виду, только его высокий мостик да мачты торчали из воды. Разыгрался 9–балльный шторм. Эсминцы, как ореховые скорлупки, ныряли в океане. Волны одна за другой обрушивались на бак. Пришлось снять боевой расчет с носового орудия.