В начале сентября был объявлен приказ о сформировании эскадры Северного флота в составе линкора «Архангельск» (контр–адмирал В. И. Иванов), крейсера «Мурманск» (капитан 1–го ранга А. И. Зубков) и трех дивизионов эскадренных миноносцев. В 1–й дивизион эсминцев (капитан 1–го ранга А. И. Гурин) входили лидер «Баку», гвардейский эсминец «Гремящий», эсминцы «Громкий», «Грозный», «Разумный» и «Разъяренный». В составе 2–го дивизиона (капитан 2–го ранга М. Д. Осадчий) были эсминцы «Жаркий», «Живучий», «Жесткий», «Жгучий», «Дерзкий» и «Доблестный». 3–й дивизион (капитан 2–го ранга Е. М. Крашенинников) включал Краснознаменный эсминец «Валериан Куйбышев», эсминцы «Карл Либкнехт», «Урицкий», «Достойный» и «Деятельный». Чуть позднее в него вошел и эсминец «Дружный».

Командующим эскадрой был назначен капитан 1–го ранга В. А. Фокин (вскоре после этого ему было присвоено звание контр–адмирала). Начальником штаба — капитан 1–го ранга А. М. Румянцев, начальником политотдела — капитан 1–го ранга Н. П. Зарембо.

Наш «Живучий» входил в состав 2–го дивизиона, которым командовал капитан 2–го ранга М. Д. Осадчий. Прежде он был командиром «Жаркого», а еще раньше — в начале войны — командиром эсминца «Славный», участвовал на нем в знаменитом Таллинском прорыве (август 1941 г.).

Соотношение сил на Северном морском театре военных действий к этому времени изменилось в нашу пользу. Теперь командование флотом ставило перед надводными кораблями более сложные и ответственные, чем прежде, задачи.

Пока «Живучий» стоял в ремонте, часть членов экипажа была переведена на другие корабли, находившиеся в строю. На смену убывшим пришли молодые моряки. Произошли изменения и в офицерском составе. На новое место службы ушел командир боевой части наблюдения и связи лейтенант Уланов. Его сменил старший лейтенант Васильев, служивший ранее на кораблях морской пограничной охраны.

Вслед за Улановым с корабля откомандировали старшего лейтенанта медицинской службы Морозенко. Он получил назначение в Печенгу. На его место был назначен младший лейтенант медицинской службы Щедролосев. На лидер «Баку» убыл лейтенант Лариошин. Вместо него прибыл лейтенант Мотиенко.

Обновление экипажа не могло не сказаться на уровне профессиональной подготовки старшин и краснофлотцев. Еще во время ремонтных работ выяснилось, что некоторые из вновь прибывших нечетко представляют себе взаимодействие деталей отдельных узлов и блоков корабельных механизмов, не всегда умеют найти неисправность и устранить ее. На помощь новичкам пришли опытные моряки, принимавшие и «обживавшие» корабль. Опять широко развернулась учеба. Наибольшее внимание уделялось отработке задач непосредственно на боевых постах, у действующих механизмов. Каждый специалист под наблюдением командира самостоятельно запускал механизмы, управлял ими по командам, останавливал. Лучше всех получалось у Федорченко, Семенова и Карпова.

Артиллеристы практиковали проведение семинаров по обмену опытом. На этих семинарах передовые комсомольцы Сегинь, Сычев, Овчаренко, Балакин и другие делились с новичками своими знаниями, помогали краснофлотцам освоить сложную технику, и это давало хорошие результаты. Даже самый молодой краснофлотец Петр Пруткогляд вскоре начал самостоятельно нести вахту у одного из механизмов. Этого симпатичного юношу с застенчивой девичьей улыбкой все называли просто Петей. Он был вестовым у Никольского.

Свободного времени почти не оставалось. На берег сходили редко. Поэтому каждое даже самое короткое увольнение запоминалось надолго.

Было начало сентября. На севере в эту пору уже по–осеннему прохладно. Но все равно мы с удовольствием бродили по каменистым сопкам, отыскивая похожие на черный виноград ягоды голубики, яркие бусинки брусники. Любовались живописными маленькими озерками, встречавшимися едва ли не на каждом шагу. В них как в зеркале отражались редкие облака, летящие на юг. Своеобразная красота северной природы размягчала нас, навевала мысли о доме, об отдыхе.

— Хорошо бы сейчас на недельку в отпуск, — вздыхал Никольский.

— А кто будет ремонтом заниматься? — язвил Проничкин.

И все же наши мечты о встрече с родными, о побывке не были беспочвенными. Командование сочло возможным, пока корабль стоит в ремонте, предоставить отпуск нескольким офицерам, старшинам и краснофлотцам.

Первым выехал Проничкин. Он получил из дома печальное известие — после болезни умерла в Ульяновске его маленькая дочурка. Жена Ольга Федоровна тяжело переживала эту утрату. Поддержка мужа была просто необходима.

Николай Иванович Никольский направился в Архангельск, где тогда находились его жена с дочерью. Через несколько дней отпустили и меня к родителям в Курскую область, в небольшой старинный городок Льгов. До Москвы добрался без затруднений, зато с Курского вокзала, который в то время был перегружен потоком пассажиров, — кроме военных, там скопилось много беженцев, возвращавшихся в освобожденные от фашистских оккупантов районы, — выбраться оказалось не так-то просто. С трудом удалось втиснуться в «пятьсот–веселый», представлявший собой состав из товарных вагонов, оборудованных нарами.