– Нет, хватит. Одной бутылки вполне достаточно, - звучал голос сестры.

– Вино же сухое, слабое, - возражала ей Рита, - завтра никуда идти не надо. Отоспимся.

Послышался стук крышки погреба.

– Ты как хочешь, а я достану еще бутылку.

Больше я уже ничего не услышал. Глаза мои сомкнулись, и я погрузился в сон столь крепкий, какой может быть только у здорового, молодого организма на свежем воздухе после дня физической работы и выпитых ста граммов домашнего вина.

Проснулся я от того, что кто-то усиленно тряс меня за плечо.

– Что?! Что такое?!
– вскрикнул я сквозь сон.

– Тише! Не кричи! Сестру разбудишь, - шепнула мне в самое ухо Рита, - встань на минуту. Я постель расправлю.

Я послушно поднялся с кровати. Рита быстрыми движениями скинула покрывало и стала расстилать принесенное с собой постельное белье. Тело ее прикрывала тонкая ночная рубашка с глубоким вырезом. Когда Рита наклонялась, сквозь вырез мне была видна небольшая, но аккуратная грудь с темно-коричневыми сосками.

– Раздевайся и ложись, - распорядилась Рита, покончив с постелью.

Я быстро скинул с себя одежду и юркнул под одеяло. Рита, тем временем, продолжала стоять у кровати, не спуская с меня внимательного взгляда.

– В той комнате очень холодно, - простонала она жалобно, - я вся продрогла. Можно я с тобой полежу, пока не согреюсь?

У меня перехватило дыхание и я, словно мумия, застыл под одеялом, не в силах произнести ни звука. Рита, кажется, и не ждала от меня ответа. Она выключила лампу и, откинув край одеяла, улеглась рядом со мной. С минуту мы лежали в полной тишине. Тело мое напряглось, а чувства обострились многократно. Я не только слышал дыхание Риты, но и ясно ощущал биение ее сердца. Я чувствовал, как невидимые волны, источаемые ее телом, проходят сквозь меня, заставляя мои мышцы судорожно сжиматься вопреки желанию.

– Ты дрожишь? Тебе тоже холодно?
– прошептала Рита, - обними меня. Тогда мы быстрее согреемся.

Она взяла мою руку, положила на свое плечо и прижалась ко мне всем телом. Я почувствовал на губах теплую влажность ее рта. Ритина нога проскользнула между моими, после чего ее бугорок, поросший жесткими волосками, начал страстно тереться о мое бедро. В следующее мгновение я ощутил мощный прилив энергии в паху. Резким движением я сорвал с себя нижнюю одежду, ставшей помехой для любви...

После той летней ночи на даче, мы стали встречаться с Ритой регулярно. Встречи наши проходили обычно раз или два в неделю на квартире у Риты, когда ее родители были на работе. Постепенно я привык к нашим свиданиям, и они превратились для меня в столь же обычные события, как походы с друзьями в кино или на каток. Никакие чувства, кроме желания удовлетворить физиологические потребности организма, не связывали нас с Ритой. Мы даже не целовались при встречах и расставаниях. Мы походили на супругов, проживших вместе долгие годы и растерявших за это время страсть и пылкость чувств, когда-то связавших их в единую семью.

Так продолжалось около полугода, до тех пор, когда однажды, при расставании после очередного свидания, Рита неожиданно заявила:

– Это была наша последняя встреча с тобой.

Я вытаращил на нее удивленные глаза.

– Почему?

– Потому что я выхожу замуж, - спокойно, как бы между прочим, ответила девушка.

Далее она рассказала, что ей сделал предложение мужчина намного старше ее по возрасту. Рита долго думала, сомневалась и, в конце концов, дала свое согласие. Решающим фактором, повлиявшим на ее решение, была должность, занимаемая ее будущим мужем. (Если сейчас значимость человека определяется толщиной его кошелька, то в советское время она зависела в основном от занимаемой должности.) Ритин избранник занимал кресло министра в республиканском правительстве.

– Но, если мы встречались втайне от твоих родителей, то почему бы нам не продолжить эту практику втайне от твоего супруга?
– взмолился я.

Рита ласково взъерошила мои волосы.

– Нет. Я не стану ради этого рисковать своим положением светской дамы, - улыбнулась она и, после короткой паузы, добавила, - по крайней мере, в первые полгода замужества.

Вероятно, на моем лице отобразилось горькое сожаление по поводу нашей разлуки, потому что Рита вновь коснулась моих волос.

– Не расстраивайся, - проговорила она голосом матери, успокаивающей плачущего ребенка, - хочешь, я познакомлю тебя со своей подругой? Она живет одна в собственной квартире. У нее сейчас никого нет. Правда..., - девушка смущенно улыбнулась, - она старше тебя на девять лет, - Рита взяла карандаш и на клочке бумаги написала номер телефона, - вот, - протянула она мне бумагу, - позвони ей. Она о тебе знает. Зовут ее Надя.

Надя оказалась женщиной с бесцветными, невыразительными глазами, короткими и не очень прямыми ногами и фигурой, склонной к полноте. Пожалуй, единственным ее достоинством была грудь. Таких размеров грудь я видел лишь позже на фотографиях в порнографических журналах. Но груди порнокрасавиц, в большинстве своем, искусственные, напичканные силиконом. Надина грудь была натуральной. Подобно двуглавой горной вершине, она величественно возвышалась на ее теле, своим мерным покачиванием привлекая пристальное внимание встречных мужчин. Часто в кровати я, словно годовалый ребенок, заполучивший новую игрушку, развлекался с Надиной грудью, то сжимая и теребя ее, то нежно целуя и покусывая.