Это был чудесный вечер. Тесня летний зной, с гор сбегали потоки прохлады и свежести. Шум дневной суеты утих, уступив место ночной тишине. Вокруг царила торжественная умиротворенность. Мы сидели за столом кафе, взявшись за руки, и тихо беседовали. Я попросил Айгуль рассказать о себе, и она охотно откликнулась на мою просьбу. Как я и предполагал, семья Айгуль была довольно зажиточной. Ее отец в советское время сумел достичь высокой должности в республиканском руководстве. Позднее, в пору социально-экономической перестройки общества, он сколотил немалый капитал и организовал несколько коммерческих фирм. Но, если в служебных и предпринимательских делах отцу Айгуль сопутствовал успех, то семейное счастье ему изменило. Его первенец, старший брат Айгуль, с самого рождения страдал неизлечимой болезнью и умер в девятилетнем возрасте. Спустя три года, погибла в автокатастрофе жена, оставив на попечении мужа двух дочерей-близнецов, Айгуль и Шолпан, которым в ту пору исполнилось лишь семь лет.

– Ты сказала, что вы с сестрой близнецы. Значит, вы очень похожи друг на друга?
– поинтересовался я, впервые услышав о существовании у Айгуль сестры.

Девушка потупила взор.

– Не совсем так, - нахмурила она брови, - до тринадцати лет мы, действительно, были здорово похожи. Нас даже отец часто путал. Но потом..., - Айгуль тяжело вздохнула, - потом Шолпан заболела.

Я вопросительно посмотрел на свою собеседницу. Айгуль снова вздохнула.

– В тринадцатилетнем возрасте Шолпан поехала погостить к нашим родственникам в Семипалатинскую область. Не известно что там случилось..., короче, после этого, у нее на лице выступили прыщи. Не обычные мелкие, а крупные красные бляшки. Они покрыли все лицо, изменив его до неузнаваемости. Никакие мази, никакие лекарства не помогали. Несколько раз Шолпан делали переливание крови, но это лишь на время притупляло болезнь. Затем она разрасталась с новой силой. Поначалу врачи утверждали, что болезнь пройдет сама собой с окончанием периода полового созревания. Но время шло, а болезнь оставалась. Врачи беспомощно разводили руками. Несколько раз отец возил Шолпан в Москву, а два года назад они даже ездили в Германию, к знаменитому профессору. Шола неделю пролежала у него в клинике на обследовании. После этого профессор заявил, что готов вылечить ее с помощью гормональных средств, однако не может дать гарантий, что эти препараты не вызовут побочных явлений. Шолу, к примеру, может разнести вширь, как бочку или, того хуже, на ее лице появится мужская растительность.

Айгуль сделала паузу и потом нерешительно добавила:

– Правда, этот немецкий светила порекомендовал попробовать еще один способ лечения. Но опять без определенных гарантий.

– Какой способ?
– мне стало любопытно.

– Довольно простой способ, - смутилась девушка, - родить ребенка.

Громкий смех непроизвольно вырвался у меня из груди. Айгуль бросила на меня укоризненный взгляд, и я тут же поперхнулся.

– Извини, но это прозвучало так неожиданно..., - пролепетал я и, пытаясь загладить свою вину, тут же спросил, - а, в самом деле, почему бы твоей сестре не попробовать этот способ лечения?

– Я ей тоже советовала родить. Но..., - Айгуль сокрушенно покачала головой, - найти отца для ребенка оказалось большой проблемой. Во-первых, Шола почти не выходит из дома. С началом болезни, она стала стесняться своей внешности. Бросила школу и сдавала экзамены экстерном. В институт она вообще не стала поступать. А во-вторых, сестра заявила, что не собирается иметь ребенка от первого встречного мужика. Я находила для нее несколько кандидатур, но ни один из них ей не понравился.

Неожиданно фонари, освещавшие площадку кафе, несколько раз мигнув, потухли.

– Кафе закрывается, - грустно улыбнулась Айгуль.

Покинув гостеприимное место, мы побрели по тихим городским улицам в сторону "компота".

– А теперь ты расскажи о себе, - попросила Айгуль.

– Что же мне рассказывать?
– я в растерянности захлопал глазами, - не о своих же амурных похождениях.

Поразмыслив с минуту, я начал рассказывать Айгуль о своем детстве. О родителях, которых, к сожалению, видел не часто. О бабушке, растившей детей в отсутствии родителей. И, конечно, о сестре, заменившей мне мать. Так, за разговором, мы не заметили, как подошли к дому Айгуль.

– Куда пойдем завтра?
– глаза девушки поблескивали в темноте загадочным светом.

– Не знаю, - пожал я плечами, - давай созвонимся утром и решим.

Айгуль кивнула головой и протянула мне руку.

– До завтра.

Я взял девушку за руку и осторожно притянул к себе. Айгуль безропотно шагнула мне навстречу. Я обнял ее за тонкую талию, и наши губы слились в долгом поцелуе. Голова моя закружилась, когда я ощутил на лице горячее дыхание Айгуль. Телом я почувствовал упругую девичью грудь и твердые соски. Я еще крепче прижал к себе Айгуль. У меня возникло страстное желание вдавить ее тело в свое, сделать их единым целым. Когда мой набухший орган уперся в бугорок ниже живота девушки, я ощутил, как по телу Айгуль пробежала дрожь. В следующий момент она слегка оттолкнула меня и, тяжело дыша, проговорила с мольбой в голосе:

– Уже поздно. Мне надо идти.

Охваченный страстью, я вновь притянул к себе девушку.

– У меня появилась идея насчет завтра, - прошептал я срывающимся голосом, - пойдем ко мне. Я хочу познакомить тебя с сестрой.

Я знал, что завтра Таня, как обычно она поступала по субботам, поедет с сыном навещать родителей бывшего мужа, которые души не чаяли во внуке. Поэтому квартира на несколько часов будет предоставлена в мое полное распоряжение.

Айгуль низко склонила голову и чуть слышно выдохнула:

– Хорошо. Пойдем.

По тому, как были произнесены эти два слова, мне стало ясно, что Айгуль догадалась о моей маленькой хитрости, и слова ее означали гораздо больше, чем их прямой смысл. Они означали, что Айгуль любит меня, что она уверена в моей любви к ней, что она готова к нашей близости и жаждет ее не меньше, чем жажду ее я. Склонив голову, я слегка коснулся своими губами губ девушки.

На следующий день за завтраком я выпытал у Тани, что в полдень она собирается уже быть в доме родителей бывшего мужа. Я тут же позвонил Айгуль и сообщил, что буду ждать ее в одиннадцать тридцать возле ее дома. В десять тридцать я вышел из дома и помчался в магазин. Там я взял бутылку шампанского и коробку конфет. Потом прошел на цветочный базар и купил букет гвоздик. Сделав эти покупки, я сел в автобус и поехал в "компот".