Мой разум понимал, что Тильман говорил правду, и я считала, что это может быть верным. Тем не менее, его поведение оставалось последовательно нелогичным. Потому что Тильман что-то умалчивал. Какой эффект неожиданности мог быть, если мы оба проспали прибытие Мара?

– Но почему ... Я всё ещё не понимаю, почему там что-то записано. Мы ведь заснули. Не так ли?

– Это ты заснула. Не я.

– Значит, ты солгал мне.

– Ничего себе, как ты сегодня быстро соображаешь, Эли, - издевался Тильман.
– Я хотел сначала убедиться, что все эти неприятности чего-то стоят и на плёнке что-то можно увидеть, прежде чем сказать об этом тебе.

– Какие неприятности? И почему ты не разбудил меня? Блин, Тильман, так мы не договаривались! Ты не можешь в одиночку всё делать сам!

– Тебе бы не понравились мои методы.

– Но у нас одни и те же методы!
– возмутилась я.
– Мы танцевали, морили себя голодом, мёрзли ...

– Не совсем. Я в какой-то момент заметил, что тоже становлюсь уставшим. И услышал движения пловца, когда выключил музыку. Он был уже очень близко. Поэтому я прибегнул к плану Б.

– К плану Б?
– спросила я с подозрением. До сих пор я ничего не знала о плане Б. Тильман посмотрел на меня бесстрастно, когда ответил.

– Кокаин.

– Кокаин? Ты совсем сошёл с ума?
– заорала я на него и переплела пальцы друг с другом, чтобы не поддать ему.

– Видишь. Я знал, что тебе это не понравиться. При том, что ты сама подкинула мне эту идею.
– Это было верно. Я сказала, что кокаин точно подействует. Но это было ещё далеко не приглашением, чтобы начать принимать тяжёлые наркотики. Я возмущённо фыркнула.

– Посмотри, Эли. Кокаин делает крайне бодрым. Поэтому я втянул порцию. Блин, не смотри на меня теперь так! Я рисковал своей жизнью, чтобы заснять атаку! У меня была полная передозировка ...
– Тильман коротко коснулся своего лба.
– В конце концов, я хотел быть уверенным, что это того стоило. У меня шла кровь из носа, а ритм моего пульса восстановился более или менее только сегодня в обед. Весело это точно не было. Это дерьмовые наркотики.

– Тогда сегодня утром ...
– Он действительно изменился. И ещё как.

– Да. Извини.
– Тильман виновато пожал плечами.
– Я просто хотел снова спокойно прийти в себя. Твои надоедливые расспросы не очень в этом помогали.

– А кокаин ты оплатил моими деньгами? Или, может, кредитной карточкой Пауля?

Тильман презрительно рассмеялся.

– Ну, конечно. Я иду на Репербан, заказываю порцию кокса и плачу кредиткой.
– Он покачал головой.
– Иногда я спрашиваю себя, в каких сферах ты витаешь, Эли.

– Во всяком случае, не в наркотической субкультуре. И что мы будем делать, если ты теперь стал зависимым?
– Тильман отмахнулся.

– Не после первого раза. Я же говорю, эта штука - дрянь. Она убивает твои сны и уничтожает всю твою духовную силу. В дурмане у меня было только два желания: секс и насилие.

Я невольно сделала шаг назад.

– Может, теперь ты поймёшь, почему я раздвинул кровати.
– Тильман поднял руку вверх. Все суставы на пальцах были сбиты и отливали синим. Он, должно быть, снова и снова бил кулаком по стене.

– Э-э. Да. Конечно.
– Я смущённо прочистила горло.
– Ты действительно не знаешь, что на плёнке?
– быстро сменила я тему. Секс и насилие. Ай-ай-ай. Теперь я даже была быть благодарна ему, что он разделил кровати.

Тильман покачал головой.

– Нет. Без понятия. Я был слишком занят тем, пытаясь не умереть, чтобы смотреть через камеру. Я переживал один момент смерти за другим.

– Момент смерти?
– прохрипела я.
– Что это такое?

– Ты не хочешь этого знать.
– Нет, может быть, я действительно не хотела знать этого. В моих ночных снах у меня было достаточно своих собственных моментов смерти.

– Между прочим.
– Тильман поднял свой рукав вверх. – Это, конечно, был не лак. У меня при проявлении плёнки выскользнула из рук серная кислота. Францёзу придётся в скором времени инвестировать в новый ковёр для галереи.

Дверь ванной закрылась, и нерешительные шаги Джианны приблизились.

– Елизавета? Тильман?
– позвала она неуверенно.

– Заходи сюда!
– Я очень старалась, чтобы мой голос звучал нормально. Но он был ломким и выдавал моё напряжение.

Джианна, словно укоренившись, остановилась на пороге, когда увидела устарелый экран и проектор, но Тильман решительно затянул её в комнату и закрыл дверь. После секундного колебания она резко повернулась ко мне, а её руки сжались в кулаки. Да, комната выглядела отнюдь не по-домашнему. Это была палата ужасов. Теперь Джианна увидела и камеру, которая всё ещё стояла на полочке. Она отодвинула её в сторону и, проверяя, посмотрела в дыру. В тоже время я вспомнила, что мы не приклеили назад глаз змеи. Как нам повезло, что Пауль ничего не заметил. Джианна опешила, когда заметила лягушку, которая уставилась на неё из своей спиртовой ванны, и от отвращения отпрянула.

– Вы снимаете кровать твоего брата?
– Тильман встал как охранник возле двери. Взгляд Джианны переходил от меня к Тильману и к камере туда-сюда. Мы ничего не говорили.

– Фу, вы действительно извращенцы! Вы засняли его и хотите теперь показать мне это, не так ли? Пауля и Францёза в постели?

– Нет, не его и Францёза, а ..., - начала я успокаивать её, но не знала, как осмысленно закончить моё предложение. Джианна отвернулась и направилась в сторону двери. Прежде чем Тильман мог прибегнуть к насилию, я схватила её за рукав куртки, чтобы остановить.