Брату крикнуть успел: «Пособи!»

И меня два красивых охранника

Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом на карьере ли, в топи ли,

Наглотавшись слезы и сырца,

Ближе к сердцу кололи мы профили,

Чтоб он слышал, как рвутся сердца.

Протопи ты мне баньку по-белому —

Я от белого света отвык.

Угорю я, и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

Ох! Знобит от рассказа дотошного,

Пар мне мысли прогнал от ума.

Из тумана холодного прошлого

Окунаюсь в горячий туман.

Застучали мне мысли под темечком,

Получилось — я зря им клеймен,

И хлещу я березовым веничком

По наследию мрачных времен.

Протопи ты мне баньку по-белому,

Чтоб я к белому свету привык.

Угорю я, и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

[1968]

ОХОТА НА ВОЛКОВ

Рвусь из сил и из всех сухожилий,

Но сегодня — опять, как вчера, —

Обложили меня. Обложили!

Гонят весело на номера!

Из-за елей хлопочут двустволки —

Там охотники прячутся в тень.

На снегу кувыркаются волки,

Превратившись в живую мишень.

Идет охота на волков. Идет охота!

На серых хищников — матерых и щенков.

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.

Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками

Егеря, но не дрогнет рука!

Оградив нам свободу флажками,

Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.

Видно, в детстве, слепые щенки,

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали — «Нельзя за флажки!».

И вот — охота на волков. Идет охота!

На серых хищников — матерых и щенков.

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.

Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Наши ноги и челюсти быстры.

Почему же — вожак, дай ответ —

Мы затравленно мчимся на выстрел

И не пробуем через запрет?

Волк не может, не должен иначе.

Вот кончается время мое.

Тот, которому я предназначен,

Улыбнулся — и поднял ружье…

Идет охота на волков. Идет охота!

На серых хищников — матерых и щенков.

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.

Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел

За флажки — жажда жизни сильней!

Только сзади я радостно слышал

Удивленные крики людей.

Рвусь из сил и из всех сухожилий,

Но сегодня — не так, как вчера!

Обложили меня! Обложили!

Но остались ни с чем егеря!

Идет охота на волков. Идет охота!

На серых хищников — матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.

Кровь на снегу и пятна красные флажков.

[1968]

НОТЫ

Я изучил все ноты от и до,

Но кто мне на вопрос ответит прямо?

Ведь начинают гаммы с ноты «до»

И ею же заканчивают гаммы.

Пляшут ноты врозь и с толком.

Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока

Разбросает их по полкам

Чья-то дерзкая рука.

Известно музыкальной детворе,—

Я впасть в тенденциозность не рискую,—

Что занимает место нота «ре»

На целый такт и на одну восьмую.

Какую ты тональность ни возьми —

Неравенством от звуков так и пышет!

Одна и та же нота, скажем, «ми»,

Звучит сильней, чем та же нота — выше.

Пляшут ноты врозь и с толком.

Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока

Разбросает их по полкам

Чья-то дерзкая рука.

Выходит — все у нот, как у людей,

Но парадокс имеется, да вот он:

Бывает, нота «фа» звучит сильней,

Чем высокопоставленная нота.

Вдруг затесался где-нибудь бемоль,

И в тот же миг, как влез он беспардонно,

Внушавшая доверье нота «соль»

Себе же изменяет на полтона.