Исповедь
вернуться

де Габриак Черубина
Шрифт:

«В нежданно рассказанной сказке…»

В нежданно рассказанной сказке Вдруг вспыхнула розами даль. Но сердце при первой же ласке Разбилось, как хрупкий хрусталь. И бедного сердца осколки Такими колючими стали, Как будто от острой иголки, От каждой печали Сочатся по капелькам кровью, И все вспоминается вновь… Зовут это люди любовью… Какая смешная любовь! Париж, 1907

«„Когда выпадет снег!“ — ты сказал и коснулся тревожно…»

«Когда выпадет снег!» — ты сказал и коснулся тревожно моих губ, заглушив поцелуем слова. Значит, счастье — не сон. Оно — здесь! Оно будет возможно, когда выпадет снег. Когда выпадет снег! А пока пусть во взоре томящем затаится, замолкнет ненужный порыв! Мой любимый! Все будет жемчужно блестящим, когда выпадет снег. Когда выпадет снег и как будто опустятся ниже голубые края голубых облаков, — и я стану тебе, может быть, и дороже и ближе, когда выпадет снег. Париж, 1907

«Мое сердце — словно чаша…»

Мое сердце — словно чаша горького вина, оттого, что встреча наша не полна. Я на всех путях сбирала для тебя цветы, но цветы мои так мало видишь ты. И венок, венок мой бедный ты уж сам порви. Посмотри, какой он бледный без любви. Надломилось, полно кровью сердце, как стекло. Все оно одной любовью истекло. Париж, 1907

«Вы на полу. А я на стуле…»

Вы на полу. А я на стуле. О, к Вам приблизится могу ли? И если я и сяду ниже, Скажите, буду ль я Вам ближе? И если Вас я поцелую, Скажите, что тем заслужу я? И если Вас обнять посмею, Скажите, будет ли мне в шею? И если обниму Вас с лаской, То не окончится ль все таской? Вы на полу. Я все на стуле. О, к Вам приблизится дерзну ли? 1907

ДОМ № 47

посвящ. Майе

Вы не знали, не знали, куда Вы ходили, Для чего Вы иззябли, измокли. Вас не даром по улицам долго водили, И не даром здесь пестрые стекла. И не даром у матери черные очи, И на плечи вуаль ниспадает, И не даром так сумрачен дом до полночи, А потом в нем огни зажигают. Не случайно у дочери серое платье, Ее шея гола не случайно, И не даром в ее разметавшись кровати, Непонятные видятся тайны. У другой не случайно расчесаны косы И надменна закрытая шея. Белым днем пусть молчат огневые вопросы. Ночью ты к ней приди пламенея. Вы не знали, не знали, что может случиться, Чистоты Вы не ждали потери. Скоро, скоро зловещий огонь загорится И закроют тяжелые двери. 1907–1908

«Ты помнишь высокое небо из звезд?..»

Ты помнишь высокое небо из звезд? Ты помнишь, ты знаешь, откуда, — Ты помнишь, как мы прочитали средь звезд Закон нашей встречи, как чудо? И шли века… С другими рядом Я шла в пыли слепых дорог, Я не смотрела на Восток И не искала в небе взглядом Звезду, твою звезду. И шли века… Ты был далеко, — Глаза не видели от слез, — Но в сердце вместе с болью рос Завет любви, завет Востока. Иду к тебе, иду! Не бойся земли, утонувшей в снегу, — То белый узор на невесте! И белые звезды кружатся в снегу, И звезды спустились. Мы вместе! 1908

«Ветви тонких берез так упруги и гибки…»

Ветви тонких берез так упруги и гибки В ноябре, когда лес без одежд!.. Ты к нему приходи без весенней улыбки, Без ненужных весенних надежд. Много желтых и ярко-пурпуровых пятен Создала, облетая, листва… Шорох ветра в ветвях обнаженных не внятен, И, желтея, угасла трава. Но осенние яркие перья заката Мне дороже, чем лес в серебре… Почему мое сердце бывает крылато Лишь в холодном и злом ноябре? Финляндия, 1908, октябрь.

«Ты помнишь старый сад, где ты сказал впервые…»

Ты помнишь старый сад, где ты сказал впервые Мне про любовь свою в июльский светлый день, И ветви нежных лип, и сосны молодые Бросали на песок прерывистую тень. То был лишь миг один, и скоро он промчался. Ты руку взял мою, — мы шли с тобой вдвоем, — И день, июльский день, нам нежно улыбался, И были мы одни, — ты в сердце был моем. Ты помнишь старый сад, теперь цветет он снова, Как некогда он цвел для нас в блаженном сне, — Но тех забытых слов, слов счастия былого Ты не повторишь мне.