Шрифт:
Пью,
Как драгоценное вино.
Слух мой мучительно ловит,
Где простучал Твой каблук фут.
В каждом Твоем слове
Перецелую каждую букву.
…….Ты — электричество.
Я — электричество.
Сжатые в страсть, мы— сияние.
В пространствах мирового величества
Вершится наше слияние.
И когда разольет нежность
По земному лицу Заря, —
Нашу Любовь — в безбрежность,
Как динамитный заряд!……
………………
1921-я весна.
КАРУСЕЛЬ СЕРДЕЦ
В этой жизни, построенной с точностью ватера,
Слишком сильно мы любим, чтоб можно вдвоем.
А Любовь копошится ножом оператора
В деревянеющем сердце моем.
Пусть еще бы надела мне сладкую маску,
Пропитав хлороформом легенд и баллад, —
А то начинила мне сердце сказкой
И швырнула в помойку, как мертвых котят.
В каждом дне (фаршированном болью) не верится,
Что на роже Земли
Загораются сны.
Нафталином Любви пересыпать бы сердце
И во сне ожидать настоящей весны.
Ну а как? —
Если сердце — гимназист-непоседа —
Всюду жадно суёт любопытный свой нос,
Если бойким мальчишкою сердце поэта —
В карусель сумасшествий,
Кричаний
И грез.
Вейся в свист, серпантин обжигающих нервов!
Конфетти из сердец,
В карнавале кружись!
Пусть веселый поэт захихикает первый,
Что задохлась от вони «нормальная» жизнь!
Ветер — вечный союзник — целует нам волосы,
Солнце — путь нам сиренью, как добрый отец.
Засвисти,
Завизжи от экватора к полюсу,
Карусель сумасшедших сердец!
Январь 1923.
ДИНАМО-СЕРДЦЕ
ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ
Опыт динамизма скульптуры.
Тебе, спалившей моноплан моей кровати,
Чтоб заживо-горящим авиаторам —
Нам к Вечности лететь,
Тебе в Евангельи страстей — «Вторая Богоматерь,
Единая в Любви среди людей».
Звеня трепещет тела Твоего динамо,
В электро-стул на казнь меня, преступника, влача.
А я проводку губ —
На раскаленный мрамор,
Благословляя смерть и Палача.
В Твоем бушующем Великом Океане тела
Моей подводной лодки перископ.
И вдруг —
Комета губ Твоих
Над грудью просвистела,
И капитана — белым метеором в лоб.
Но на холмах грудей — рубиновые вышки —
Беспроволочный радио сердец.
И телеграфом губ — отчаянные вспышки: —
…корабль… огне…..крушение…. конец…
И захлебнувшись кипятке Твоих дрожаний,
Я мертвым был всю ночь,
Которая как миг.
А утром — Твой живот, аэродром желаний,
Где каждый день —
Бипланы губ моих.
И богомольцы рук молитвенно и бодро —
Крутым изгибам пламенных основ,
Туда где Альпами трепещущие бедра —
Червоной радугой
Следы моих зубов.
А дальше —
Алой кровью поцелуев отпечаток,
Где прячется ночей моих тоска,
Верблюдом губ
Господню Гробу пяток,
Чтоб там возжечь, рыдая, свечку языка.
Прожектор глаз моих и губ мотоциклеты
В лучах волос Твоих — как в зарослях челнок.
Через китайский фарфор чашечек коленных —
Христом Скорбящим
В Мраморное Море ног.
И электро-магниты наших переносиц
Не удержать ни зверю ни врагу.
Язык мой, как горящий броненосец,
Спасенья ищет в гавани Твоих скользящих губ.
И там, где от затылка меж лопаток
От шеи вниз
Спины Твоей шоссе —
Автомобилю губ моих лететь как вихрь и падать
И над волнами бедер в воздухе висеть.