– Нас ждут у Николая в офисе, – безразлично проговорила я и отправилась одеваться.

От обиды охранника остался неприятный осадок. Мда… Я и сама не подарок, а тут еще этот Жорик. Боюсь, мы никак не сработаемся.

– Послушай, – я заговорила первая, – Я понимаю, ты на меня обижаешься… Но надо же как-то управлять собой. Раз нам нужно вместе работать, значит, мы должны подстраиваться друг под друга…

– Я не обижаюсь, – Жорик вызвал лифт, – Просто лишний раз убеждаюсь, что женщина на корабле приносит сплошные несчастья. Кто тебя за язык тянул? Никак нельзя было сказать, что я там твой друг, или еще что-то.

– Что именно? И с какой, тогда, стати я взяла тебя в столь личное и не нуждающееся в «лишних ушах» дело? Любая ложь в данной ситуации выглядела бы подозрительной.

– Всё равно! Хорошо еще, что ты имени моего не назвала…Ни один нормальный человек в присутствии детектива себя спокойно чувствовать не будет.

– Заметила по себе, – огрызнулась я.

– Ни одной мыслью больше с тобой не поделюсь! – продолжал Жорик, – Ни одним открытием! Будешь получать только конкретные указания к конкретным действиям.

Я аж поперхнулась от такой наглости.

– Отлично! В таком случае я буду действовать так же. Посмотрим, кому быстрее удастся найти этого Александра. Не забывай, Кошку ты без меня в жизни бы не нашел!

– Тебе просто повезло! – отмахнулся Жорик, – Стечение обстоятельств…

На этот раз инициатором полного игнорирования друг друга стала я. Молчать, как выяснилось уже через пять минут, оказалось занятием скучным и тяжелым.

– А где машина? Ты же говорил «я за тобой заеду!» и «я к тебе приеду!»? – тоном не ведающей, как выглядят поезда в метро, дамы, поинтересовалась я.

– «Заеду» – относилось к общественному транспорту. А ночью я приехал на такси, – сухо ответил Жорик.

– Ах, такие расходы… Я тебе что-то должна? – ехидно поинтересовалась я.

– Хочешь, компенсируй стоимость такси. Не откажусь, – несмотря на серьезность тона, глаза охранника откровенно смеялись.

Эх, как красиво сейчас было бы вытащить из набитого бумажника несколько крупных купюр, вложить их в руки охранника и пожелать, чтобы он «ни в чем себе не отказывал».

– Виктория компенсирует, – пришлось сдавать позиции, – Она обещала оплачивать текущие расходы.

– Катя, у тебя невыносимый характер! – на этот раз глаза Жорика не смеялись, и мне стало как-то не по себе.

– Ты чего, я ж шучу…

– Невыносимый характер и дурацкое чувство юмора!

После этого мы еще двадцать минут спорили, по какой линии метро быстрее ехать, и где удобнее делать пересадку.

Буквально через час я прижималась лбом к прохладной обивке кожаного кресла в Клюшкином кабинете, сгорала от стыда, с трудом сдерживала слезы и жалела, что вообще знакома с Георгием Собаневским. Клюшка кусал губы и, превратившись весь в комок нервов, следил глазами за передвижениями Жорика. Тот размахивал корочкой оперативника, расхаживал, переполненный чувством собственной вседозволенности, по Клюшкиному кабинету, по-хозяйски заглядывал в ящики шкафа и сыпал бесконечным потоком обвинений, фактов, имен, дат, нецензурных выражений и угроз.

– Ты кому, падла, яйца морочишь?! –Жорик вдруг перестал расхаживать. Выставив вперед челюсть и гневно сверкая глазами, он надвигался на Николая, – С тобой по-хорошему пока разговаривают, а ты, скотина, понты колотишь? Я к тебе со всей душой, а ты?! Да я тебя и весь этот твой гадюшник в порошок сотру! – угрозы эти Жорик выкрикивал, приблизившись почти вплотную к хозяину кабинета.

Брызги чужой агрессивно-ядовитой слюны оседали на аристократичном лице Николая, смешиваясь с мелкими каплями его собственного пота. Бледный от обиды и унижения, не шевелясь, Клюшка смотрел прямо перед собой и ждал, когда опер прекратит кричать. Я совершенно не знала, что мне делать. Было во всей этой сцене, а точнее в поведении Георгия, что-то совершенно неестественное, будто Жорик, фальшивя и переигрывая, исполнял привычную, давно надоевшую роль. Эта театральность настолько сбила меня с толку, что я даже не знала, правильно ли будет пытаться остановить поток выливаемой на Клюшку грязи.

Отчего-то вспомнился вдруг эпизод из книжки Вениамина Клюева. Когда-то он рассказывал крайне положительным, еще совдеповским, верящим в светлое будущее детям о кровожадных и хищных акулах, пожирающих все на своем пути. В рамки розового детского мирка данные особи никак не вписывались, по сему дети, по-взрослому наморщив лбы, упрямо заявляли «Акулов не бывает!». « Акулов не бывает!» – мысленно твердила себе я, находя в этом оправдание своему бездействию, – «Не может человек так хорошо притворяться. Не может быть, чтобы Жорик, которого я в принципе уже считала другом, вдруг оказаться полной сволочью… Видимо, опер просто знает про Клюшку что-то совершенно ужасное, раз позволяет себе так вести себя с ним…Акулов не бывает»

«Ту просто боишься вмешиваться и ищешь этому оправдания!» – безжалостно заявляла мне Совесть.

Начался весь этот цирк, едва мы переступили порог кабинета Клюшки. Выяснилось, что Николай с Георгием прекрасно друг друга знают.

– О, нет! – увидев Жорика, Клюшка закатил глаза и тихо выругался, – И этого субъекта вы, Катерина, называли «нашим» человеком? Разочарован.

Жорик, тогда еще вполне похожий на человека, широко улыбнулся и, не спрашивая разрешения, прошел в кабинет. Я, всем своим видом изображая недоумение, последовала за ним.