– Убирайтесь! – Клюшка тоже улыбнулся, хотя в глазах его при этом мелькали огоньки ярости, – Ликбез отменяется. Тебе, Георгий, я ничего не скажу.

– Скажешь. Иначе говорить начну я. Причем разговаривать буду исключительно с властями и журналистами, – Жорик без разрешения плюхнулся в кресло и, – Причем только о тебе, Николаша.

– Тебе мало неприятностей? – Клюшка даже перестал улыбаться, – Уж не знаю, чем ты занимаешься сейчас, но оттуда тебя тоже выпрут в два счета, стоит мне снять телефонную трубку. Не говоря уже о том, что я могу выставить вас обоих из моего кабинета, пригласив охрану, или даже вызвать милицию.

И вот тут Жорика понесло. То есть буквально после этой фразы Клюшки с лица Георгия сошло все человеческое. Он побелел, нехорошо прищурился и, глядя прямо в глаза Клюшке, тяжело дыша, проговорил.

– «Мордой в дядю» тыкать вздумал? Ну-ну. А ты знаешь, что ныне власть слегка переменилась. Я снова в седле, – он вдруг перешел на повышенный тон, – Кто будет вызывать милицию? Ты будешь вызывать милицию? Ну-ну! –Жорик усмехнулся и предъявил удостоверение опера.

Мы с Клюшкой одновременно вздрогнули. Мда… Я-то думала, что Георгий уволен из органов.

– А что это значит, знаешь? – продолжал Жорик, – Раз меня, несмотря на твои хлопоты, обратно приняли, значит, грош цена твоим должностным дядям. Понял? Я на тебя дело не завожу, просто потому что руки марать не охота. А охрана твоя ко мне притронуться права не имеет. Я – «лицо при исполнении». Все за решеткой окажутся! Ты мне не молчи, – Жорик перешел на повышенный тон, – Ты мне давай отвечай, если не хочешь, чтоб хуже было.

После чего последовал приведенный выше «Монолог обиженного опера», который окончательно сбил с Клюшки спесь, а с меня – всякое понимание происходящего. Чем больше Жорик говорил, тем менее человеческими становились черты его лица. Похоже, он накручивал сам себя. В какой-то момент Николай исподлобья глянул на меня, и я осознала, как виновата перед товарищем.

– Жорик, – я робко дернула опера за рукав и тут же устыдилась собственного, ставшего вдруг пискляво-заискивающим, голоса, – Это же Клюшка, он же не виновен, ты сам говорил. Чего ты с ним, как с преступником.

– Много разговариваешь! – рявкнул на меня Жорик, и я на какое-то время вообще потеряла способность говорить. Потом Жорик тяжело вздохнул, несколько раз мотнул головой, явно приходя в себя, и заговорил уже более спокойным тоном, – Поверь мне, Катерина, этот тип и есть преступник. По-другому он не понимает.

– Если я преступник, то почему я до сих пор не за решеткой? – язвительно поинтересовался Клюшка, тоже заметивший, что опер начал успокаиваться.

– Вопросы задавать буду я! – профессионально гаркнул Жорик.

Я чувствовала себя полной идиоткой. С одной стороны, я уважала Николая, и подобные методы ведения беседы с ним казались мне неприемлемыми. Причем, судя по бросаемым на меня Клюшкиным взглядам, незнание Жорикиных планов никак не освобождало меня от ответственности за то, что я привела сюда этого хама. С другой стороны, возможно грубость Жорика была единственным методом что-то узнать об Александре в нынешних условиях. Кроме того, меня выводил из себя один замечательный факт: Жорик, имея с Клюшкой какие-то давние счеты и зная, что тот замкнется при встрече с опером, все равно напросился идти сюда со мной. То есть, по всему выходило, что Георгию нравилось устраивать подобные скандалы, и что шел он к Клюшке, прекрасно понимая, во что выльется встреча, и, осознавая, что подставляет всем этим меня. Моё ранимое самолюбие требовало разбирательства.

– Я тебе сейчас кое-что объясню, – как бы в ответ на мои мысли, поспешил сообщить опер, – Твой друг Клюшка на самом деле весьма неоднозначная фигура… Под прикрытием Клуба Знакомств наш любезный Николаша содержит самый настоящий притон. Причем клиентов он дурит нещадно…

Рассказ получился весьма эффектным. Я запуталась окончательно, но некое подобие оправдания поведению Жорика получила. Кстати, казалось нереальным, чтобы Клюшка мог заниматься такой грязью. Хотя, с другой стороны, я была убеждена, что деньги не пахнут. Какая, в сущности, разница. Осуждать Николая я тут же передумала. Что собиралась порекомендовать и Жорику, не понимая, какое вообще ему, нанятому для расследования совсем другого преступления, дело до бизнеса Клюшки.

– Продолжай рассказ сам, Николаша. Не хочу, чтобы девушка подозревала меня в излишней жестокости.

– Вот еще, – Клюшка из последних сил старался не терять чувство собственного достоинства, – Может, объяснишь, почему я должен что-то кому-то рассказывать?

– Мне проще тебя пристрелить, чем объяснять, – многообещающе ухмыльнулся Жорик, – Не хочешь тут разговаривать? Ладно, вызовем тебя, куда следует. Понятно, что ты со своей ушлостью всё равно добьешься прекращения дела. Только дороже выйдет. Правильнее тебе сейчас со мной поладить. Обещаю полную конфиденциальность. Мне всего лишь нужна кое-какая информация. Ну и, – Жорик кинул взгляд на меня, – Оправдание меня в глазах общественности, разумеется. А то Катерина, я смотрю, вообще ничего не понимает.

– Что непонятного? У меня самый настоящий притон, – Клюшка насмешливо прищурился, – Я обманываю клиентов. Сам все уже рассказал.

Я попыталась сосредоточиться и собрать воедино все услышанные от Жорика факты. Получалась довольно неприятная картинка. Помимо Клуба Знакомств, и под его прикрытием, Клюшка содержал еще и публичный дом. Причем, если термин «девочки по вызову», в общем-то, был описан во всех современных средствах массовой информации, то о «мальчиках по вызову» я сейчас слышала впервые. Клиентурой Клюшки являлись в основном одинокие обеспеченные женщины. Набирал клиентов Николай, отсматривая кассеты с Вечеров Знакомств. Клюшка подсылал к каждому вновь пришедшему в Клуб кого-нибудь из своих агентов. Профессионально обученные мальчики за один вечер умудрялись вытянуть из клиентки массу информации. О привычках, взглядах, вкусах, причинах прихода в Клуб. После этого агенты или сам Клюшка предлагали посетителю спектр услуг. Чаще всего, при наличии столь полного резюме, предложения получались весьма заманчивыми и клиенты не в силах были отказаться.