–  Я это сделаю быстро, Кирилл Афанасьевич, - улыбнулся Крутиков.

На Военном совете Мерецков констатировал, что фронт свою операцию завершил. Немецко-фашистские войска разгромлены, а их остатки выброшены с советской земли. Войска оказали помощь Норвегии в освобождении её территории от гитлеровцев, и наступать вглубь чужой страны нецелесообразно.

–  Нет возражений, товарищи?
– спросил командующий.
– Тогда о решении Военного совета я доложу в Ставку. А теперь приглашаю всех на ужин.

Кирилл Афанасьевич находился в Мурманске, когда ему позвонил Сталин.

–  Товарищ Мерецков?
– спросил он слегка охрипшим голосом.
– Ставка согласна с предложением Военного совета Карельского фронта. Вглубь норвежской территории не продвигаться! Надёжно прикройте основные направления на фланговых рубежах, а сами выезжайте в Ставку.

Мерецков прилетел в Москву рано утром. Было прохладно, хотя багряное солнце уже выплыло из-за горизонта. Столица ожила, как огромный муравейник. На улицах полно транспорта и народа, чинно шагали патрули. У Белорусского вокзала стояла толпа военных. Лихо растягивал мехи баяна молодой усатый ефрейтор, а двое плясали под музыку «Яблочко». Когда «эмка» побежала по улице Горького, Мерецков заволновался: дома ли его Дуняша? Она уже не работала в санитарном управлении Карельского фронта, уехала домой две недели назад и в тот же день позвонила ему. Провожал её в Москву сын Владимир, теперь уже капитан.

–  Куда едем, в Кремль или в Наркомат обороны?
– прервал раздумья маршала водитель.

–  Сворачивай на улицу Грановского, мне надо домой заехать...

В подъезде Мерецков неожиданно встретил маршала Будённого: он жил этажом выше.

–  Откуда ты, Кирилл?!
– воскликнул Семён Михайлович.
– Когда тебе дали маршала, я звонил тебе, чтобы поздравить, но связь была перегружена, и я не дозвонился. Хоть сейчас давай пожму тебе руку!
– Он слегка обнял Кирилла Афанасьевича за плечи.
– А я забежал домой перекусить и через час улетаю на фронт к Рокоссовскому, в составе его войск сражается и мой кавалерийский корпус. Я ведь старый лошадник, к тому же, как ты знаешь, с января сорок третьего стал командующим кавалерией Красной Армии... Да, а как твой Карельский фронт?

Мерецков рассказал, что он завершил Петсамо-Киркенесскую операцию, его вызвал в Ставку Сталин и, видимо, речь пойдёт о Карельском фронте. Простившись с Будённым, Кирилл Афанасьевич подошёл к своей двери и нажал кнопку звонка.

–  Кто?
– послышался за дверью звонкий голос Дуни.

–  Это я, Кирилл...

После поздравлений и расспросов Дуня упрекнула мужа в невнимании к сыну:

–  Сухой ты стал, Кирюша. У тебя и пяти минут нет, чтобы поговорить с ним. Как же так, ведь ты командующий фронтом!

Кирилла Афанасьевича задели слова жены, но он сдержался. Сел на диван, привлёк её к себе.

–  Потому и не могу часто навещать сына, что я командующий!
– объяснил он, - У меня в подчинении тысячи таких парней, как наш Володя. У них тоже есть отцы и матери, но они не могут им звонить, лишь пишут письма, и сыновья не всегда вовремя их получают. А иные в боях гибнут. Я бы хотел написать их родным, выразить своё сочувствие, но у меня и на это нет времени.

Помолчали. Дуня сообщила, что вчера звонил Михаил Иванович Калинин, спрашивал, где сейчас находится Мерецков.

–  Я ответила, и он попросил, чтобы ты, когда приедешь в столицу, позвонил ему. Наверное, тебе вручат орден.
– Она ласково погладила его по волосам.
– Ты же у меня самый боевой командующий...
– Дуня хотела сказать ещё что-то, но зазвонил телефон, и она взяла трубку.

–  Квартира Мерецкова. Кто говорит?

–  Сталин говорит, а вы, наверное, жена товарища Мерецкова?

У Дуни захватило дух, она коротко отозвалась:

–  Передаю трубку Кириллу Афанасьевичу.

–  Вы что же, товарищ маршал, не сообщили мне о своём приезде?

–  Не успел, Иосиф Виссарионович, я только что прибыл с аэродрома.

–  В десять часов Ставка будет рассматривать вопрос о завершающих операциях на фронтах, так что вам надо быть. Ваши товарищи Жуков, Василевский, Рокоссовский уже прибыли в Москву.

В Ставку Мерецков прибыл раньше. Здесь он увидел Жукова, сидевшего в углу приёмной за столиком и просматривавшего какие-то бумаги.

–  Привет, Георгий Константинович!
– Мерецков ладонью коснулся его плеча.

Жуков вскинул голову.

–  Кирилл? Когда прибыл?

–  Рано утром.

К ним подошёл Рокоссовский. Высокий, стройный, с симпатичным лицом и живыми, поблескивающими глазами. Он поздоровался с Мерецковым в своей шутливой манере, назвав его «героем ледяного Севера».

–  Что, Карельский фронт завершил свои боевые действия?
– спросил он.

–  Факт, завершил, - улыбнулся Кирилл Афанасьевич.
– Теперь вот я остался без работы, - весело добавил он.

–  У тебя будет новая и весьма серьёзная работа, - загадочно произнёс маршал Жуков.
– Какая, я тебе не скажу, хоть ты мне и друг!