Шрифт:
1
– Как вы там, сынок? Как мама? Владимир ответил, что радоваться нечему - началась война, а в остальном дома всё по-старому.
– Ты скоро приедешь домой?
– Сам ещё не знаю. А что?
Владимир сказал, что решил написать заявление военкому, чтобы его призвали на военную службу.
– Папа, мне уже пошёл восемнадцатый год, и я не хочу быть в стороне. Правда, на фронт меня сразу не пошлют, если так, то я желал бы пойти учиться в военное училище, чтобы стать специалистом. Ты не возражаешь?
Кирилл Афанасьевич попросил сына не спешить с заявлением: он вернётся из Ленинграда, и всё решат сообща.
– Хорошо, папа, пусть будет по-твоему, - ответил сын.
– Надеюсь, ты скоро вернёшься в Москву. Даю трубку маме.
Голос у Дуни был тихий, но твёрдый, и то, что началась война, казалось, её не испугало.
– Ты в курсе, что задумал Володя?
– Да, - ответила Дуня.
– Пусть сам решает, как ему быть. Парень он взрослый. Лучше скажи, когда приедешь?
– Я дам тебе знать, - ответил Мерецков.
Утро второго дня войны в Ленинграде выдалось хмурым. Над Невой висел туман, и по воде пробегала лёгкая зыбь. Мерецкову надо было съездить к Жданову, но тот из Москвы ещё не вернулся. К нему зашёл генерал Никишев.
– Переброска войск ближе к границе уже началась, - сообщил он.
Генерал хотел сказать ещё что-то, но дежурный по штабу округа принёс Мерецкову телеграмму. Мерецков прочёл вслух:
– «Срочно выезжайте в Москву. Нарком».
– Странная депеша, - заметил генерал Никишев.
– Маршал Тимошенко мог бы вам и позвонить.
«А ведь он прав!» - настороженно подумал Кирилл Афанасьевич, а вслух грустно произнёс:
– Начальству виднее, что и как делать. Жаль, что я помог вам сделать не всё, генерал Никишев. Ладно, подойдём к карте, я вам ещё кое-что скажу, а уж потом прямиком отсюда на аэродром. Жданов всё равно ещё не прибыл...
Нельзя сказать, что в Москву Мерецков приехал воодушевлённый. Огорчило его и то, что наркома обороны на месте не оказалось: как доложил ему дежурный по наркомату, Семён Константинович уехал в Кремль.
Мерецков зашёл в Генеральный штаб и увидел генерала Ватутина. Тот удивился.
– Вы прибыли из Питера?
– спросил он.
– Там ведь сейчас нет командующего генерала Попова!
– Да, но меня вызвал телеграммой нарком маршал Тимошенко.
– Странно, - ещё больше удивился Ватутин.
– Час тому назад я был у него и о вас, Кирилл Афанасьевич, речь не шла. Семён Константинович даже был рад, что вы в Питере и сможете помочь командованию округа принять надлежащие меры по отражению нападения фашистов. А вы ничего не напутали?
– Да нет же, вот она, телеграмма.
– Мерецков вынул из кармана свёрнутый листок.
– А где ваш начальник Жуков?
Ватутин сказал, что Сталин направил его на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного командования. Ещё вчера, пояснил Ватутин, Прибалтийский, Западный и Киевский военные округа были соответственно преобразованы в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты, создана также Ставка Главного командования.
– А вы, Кирилл Афанасьевич, - продолжал генерал, назначены постоянным советником при Ставке Главного командования.
– Вот не знал!
– усмехнулся Мерецков.
– Если наркома нет, я поеду в Кремль.
– Вам сам бог велел это сделать, вы же заместитель наркома!
– улыбнулся Николай Фёдорович.
Мерецков вышел во двор, сел в «эмку» и коротко бросил шофёру:
– В Кремль!
Едва выехали из ворот наркомата, как у Кирилла Афанасьевича отчего-то гулко заколотилось сердце. Он и не предполагал, что с ним случится через несколько минут. Он твёрдым шагом вошёл в приёмную Сталина и намерен был постучаться в дверь кабинета, но к нему подошли два сотрудника НКВД. Один из них - высокий и чубатый - положил ему на плечо тяжёлую руку и громко объявил:
– Гражданин Мерецков, вы арестованы! Вот ордер на ваш арест. Прошу сдать мне личное оружие...
У Кирилла Афанасьевича будто что-то надломилось в груди. Он растерялся, побледнел и не мог вымолвить ни слова.
– Это какая-то ошибка!
– Голос его окреп.
– Вы не имеете права, я доложу товарищу Сталину, я...
– Кирилл Афанасьевич умолк, увидев ехидную ухмылку на лице чубатого.
– Вождь в курсе вашего ареста, так что попрошу пройти с нами.
У двери приёмной Мерецков замешкался.