–  Я позвоню домой жене, она будет меня ждать.

–  Никаких звонков!
– грубо потянул его за руку чубатый.

Чёрная «эмка» бежала по Москве. Вот и Лубянка. Машина въехала во двор. Мерецкова повели вдоль коридора. Громко скрипели его сапоги. А вот и камера. Глухо звякнула дверь, и Кирилла Афанасьевича впихнули в неё.

–  Отдыхайте, гражданин полководец!
– произнёс сквозь зубы чубатый сотрудник.
– Вы, наверное, очень устали в Ленинграде.

«Сволочь!» - едва не сорвалось с губ Мерецкова.

Когда в квартире Мерецковых шёл обыск, комиссар государственной безопасности Берия прибыл в Кремль и без стука вошёл в кабинет. Сталин, сидя за столом, курил трубку и читал какой-то документ. Он оторвался от бумаг и вскинул глаза на вошедшего.

–  У тебя что-нибудь срочное, Лаврентий?
– спросил вождь.
– Тогда садись и рассказывай, не то сейчас ко мне придут люди и я буду очень занят.

–  Мы арестовали Мерецкова, - сообщил Берия.
– Сопротивления он не оказал, и, как я понял, для него арест был как снег на голову.

Сталин попыхтел трубкой.

–  Ты мне доложил, что Мерецков - участник военного заговора, что ещё с Корком и Уборевичем он сговорился «дать бой Сталину», что на него дали показания ранее арестованные военачальники. Так это? Нет ли тут натяжки?

–  Думаю, что нет, Коба!
– заверил Берия.
– Но мы как следует допросим полководца, и он выложит нам все карты. Я принесу тебе запись его допроса, и ты увидишь, какую гадюку пригрел в своём наркомате маршал Тимошенко.

–  Чью подпись ты поставил под телеграммой Мерецкову? Мою?
– спросил вождь.

–  Нет, наркома Тимошенко.

–  А ему сообщил об этом?

–  Зачем?
– усмехнулся Берия.
– Он бы начал уверять меня, что Мерецков никакой не враг и прочее. Ты же знаешь, как задиристы эти полководцы. Тому пример - маршалы Тухачевский и Блюхер. Сам же мне рассказывал...

–  Где арестовали Мерецкова?

–  В твоей приёмной.
– Увидев, что Сталин сердито сдвинул брови, Берия добавил: - Я не стал это делать на аэродроме, где приземлился самолёт, и в Наркомате обороны, чтобы не было шума. А здесь его ареста никто не видел, в приёмной не было даже Поскрёбышева.

–  Он докладывал мне информацию, поступившую с фронтов, - пояснил вождь.
– Теперь о Мерецкове. Делай с ним всё, что сочтёшь нужным. Но, если вдруг окажется, что вины его нет, я спрошу с тебя без скидки на нашу дружбу. У нас погибло немало невинных военачальников, особенно, когда наркомом внутренних дел был Ежов. Ты назначен на его должность не для того, чтобы продолжать сажать без вины виноватых, а наоборот - пресечь беззаконие!

–  Я это хорошо помню, Коба, и тебя не подведу. Если надо будет, сам допрошу Мерецкова. Мне тоже жаль его. Душа у него пролетарская, но нашим недругам всё же удалось вовлечь его в заговор против тебя, Коба. Интеллигентики Корк и Уборевич в этом преуспели. Но своё они получили.

В кабинет, постучавшись, вошёл маршал Тимошенко. Увидев рядом с вождём Берию, он почувствовал что-то неладное, но виду не подал и твёрдым голосом доложил, что принёс на подпись директиву.

–  Что ещё за директива?
– сухо спросил Сталин.

–  О переходе наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома гитлеровцев на главных направлениях, притом с выходом на территорию противника.

Сталин прочёл и молча подписал.

На некоторое время воцарилось напряжённое молчание. Берии было что сказать наркому, но он ждал, о чём заговорит с ним вождь.

–  Вы что же, пригрели у себя ещё одного заговорщика?
– наконец произнёс Сталин.

–  Что, Мерецкова уже арестовали?
– задал вопрос маршал Тимошенко, глядя то на вождя, то на Берию.
– Я же хотел поговорить с ним с глазу на глаз, а уж потом решать его судьбу...

–  Я дал санкцию на арест вашего заместителя, - едва ли не окриком прервал его вождь.
– Что, вам стало жаль его? Но вы сами говорили мне о нём подозрительные вещи. Или то были разные слухи? Пусть те, кому это положено, во всём разберутся. Если виновен - накажем, если нет - выпустят из каземата. Вы лично верите Мерецкову?

–  Пока верил, и дело своё он исполнял на совесть. В Ленинграде пробыл два дня, а сделал столько для подготовки войск к отпору врага, сколько иной военачальник не сделал бы за месяц. Кстати, кто его вызвал из Ленинграда?

–  Я дал телеграмму в штаб округа, но подпись поставил вашу, Семён Константинович.
– Лукавая улыбка скользнула по лицу Берии.
– Поставь я свою подпись, он мог бы сбежать. Там ведь рядом граница!

«Подлец, уже и меня подменяет, - выругался в душе маршал Тимошенко.
– А вождь молчит, значит, поддерживает этого тирана».