рассказывать об этом Тео, а вот он делился со мной каждой мелочью, которая привлекла его

внимание. Таков уж он был, и его энтузиазм, кажется, не иссякал никогда. Тогда, в магазине Герта, меня удивил его восторг, но я подумала, что это была радость, связанная с находкой, полезной для

фильма. Однако оказалось, что Тео вел себя так всегда. Он просто был таким человеком, а я рядом

с ним становилась похожей на него, разделяя его энтузиазм и оптимизм. Пусть даже иногда мне и

казалось это невероятно глупым.

– Итак, - сказал он тогда на нашем первом свидании, поднимая бокал. – Тост. За Самое Лучшее

Лето. И за тебя.

– И за тебя, - повторила я. Мы чокнулись бокалами и сделали по глотку. Вкус вина до сих пор был

мне непривычен, любовь Тео к красному вину я пока не разделяла.

– Ах, да, чуть не забыл, - он поставил бокал на стол и открыл белый бумажный пакет. – Я принес

нам закуску.

– Закуску?

– Да, - он открыл пакет. – Мои родители каждый вечер между пятью и шестью часами накрывают

на стол, у них там обычно напитки и закуска. Как правило, мартини, оливки, какие-нибудь

бутерброды с лососем, ну и так далее.

Я никогда не ела ничего подобного, но не стала делиться этим фактом.

– Правда?

Он кивнул и достал из пакета контейнер.

– Не переживай, это не то, что я принес нам. Их еда… Она не для всех.

Я улыбнулась в ответ на это. Пока Тео выставлял контейнеры на стол, я вспомнила о папе,

сидевшем с двумя бутылками холодного пива по вечерам. Ничего общего с родителями Тео, надо

думать. Впрочем, я и не надеялась на большое сходство между нашими семьями.

Тео вырос в Нью-Йорке и окончил частную школу. Его отец был психиатром, мама – редактором в

издательстве, специализировавшемся на выпуске книг о путешествиях и искусстве. Он был

поздним ребенком, родители называли его «Наш приятный сюрприз», и Тео рос в окружении

симфоний, картинных галерей и опер. У них не было телевизора, когда сын был маленьким, а

фаст-фуд никогда не оказывался на полках их холодильника. Свою первую сырную палочку Тео

попробовал со мной пару дней спустя после нашего первого свидания.

Не то что бы я специально хотела накормить его чипсами, просто упаковка их оказалась со мной,

когда я заехала за ним. Вот, кстати, еще один факт о Тео: он не водил. Во всяком случае, водил

неуверенно. У него были права, но за все то время, что он провел в Колби, они редко

использовались. Ему было комфортнее на пассажирском сиденье, чем за рулем. Впрочем, меня

это не смущало, ведь мне нравилось водить. С Люком мы постоянно спорили о том, кто поведет

машину, и если я оставалась на пассажирском сиденье, то постоянно смотрела в зеркало заднего

вида и на спидометр.

Так вот, в тот день, когда я заехала за Тео, он увидел пакетик с сырными палочками у меня на

коленях и поинтересовался:

– Это твой ужин?

– Нет, просто перекус, - я закинула одну в рот. – Хочешь?

– Давай.

Я протянула ему пакет и наблюдала, как он осторожно достает сырную палочку, разглядывает ее,

кладет в рот, осторожно жует и прогладывает.

– Хм. Интересно.

– Что?

– Вот эта… Штука.

– Сырные палочки, - улыбнулась я, заводя мотор. – И что, странный вкус у них?

– Не знаю. Это первое, что я когда-либо ел из чипсов.

Я так и нажала на тормоз.

– Ты никогда не пробовал чипсы?

– Ну, теперь уже пробовал.

– Тебе двадцать один, - поразилась я. – И это – первый раз?!

– Ага, - он расплылся в улыбке. – А что, это странно?

Да, подумала я. Но вслух сказала:

– Не то что бы странно, скорее, неожиданно. Просто это, ну, вроде как часть нашей жизни. Они, - я

указала на пакет, - всегда были у нас дома, даже когда мы были маленькими.

– Ну надо же, - он снова посмотрел на чипсы. – Они такие… Оранжевые.

– Это же сыр.

– Да. Конечно.

Вот в тот момент я и поняла: его жизнь была далека от моей. Он не знал сырных палочек, а я не

знала оливок и лосося. Забавно. Но все же мы стали ближе друг другу, даже несмотря на столь

явные различия.

В том пакете, что Тео принес на наше свидание, оказалась еда на вынос из ресторана, где он