Мать глянула на меня сурово:

— Святую книгу изучали, а рассказываешь — полупляшешь, да и зубов от смеха не прикрываешь. А вы бы сказали батюшке-то спасибо: ведь он вас, неучей и недотеп, слову божьему учит! Мудрости божией, а не то что какой-то арихметике! Арихметику и яти не надо вам знати...

Отец перебил ее:

— Полно, мать, пустословить-то! Без арифметики ни поп, ни губернатор, ни министр и ни сам император не живут! А священная история...

И не договорив, он махнул рукой: дескать, пустяки! Мать стала на отца покрикивать:

— Что ты, грешник, языком-то при сыне мелешь? Младенца развращаешь!

Я встал на сторону отца.

— Мам, ты не бойся, тятька меня не разавр... не вращает! Вот ты из ничего каравай хлеба не испечешь? Чтобы у тебя ни муки, ни воды, ни соли не было...

— Это еще что за дурь ты несешь? Если стал шибко умный, так попробуй со своим отцом из ничего хлеб испеки да меня покорми!

— Ты, мам, не сердись! Это не я сказал, а поп. Он нам толковал, что бог из ничего сделал землю, небо и звезды...

— Раз батюшка так сказал... Он знает — ученый, а не как вы с отцом: черного от белого не отличаете, а пыжитесь стать умнее священника!

Отец подмигнул мне: дескать, помалкивай, все равно мать не будет в нашу дуду дуть!..

А вечером, перед сном, отец вышел на крыльцо и я туда выбежал.

— Тять, а мне не хочется попа слушать!

Отец вздохнул:

— И мне не хочется, но стою в церкви и слушаю. Если бы не слушал, то все собаки на меня бы кинулись: староста, поп — и начали бы рвать... Терпи и помалкивай, а то из школы вон!

И вот наступил страшный для нас понедельник. Священник пришел, благословил нас и сказал:

— Молитвы перед уроком не будет: в город тороплюсь! Спрошу двоих учеников и... Щицин, иди к доске!

Андрейка шел на вызов словно на казнь и только встал у доски, священник спросил:

— Так кто сотворил сей прекрасный мир, в коем мы живем?

Всегда живые глаза Андрейки потускнели. Он стал что-то лепетать, а что — не понять: только слышалось бульканье какое-то. Священник скривил губы:

— Ты что булькаешь? В море тонешь? А ну, марш в арестантский угол!

Андрейка мгновенно ожил и на лице его появилась радость. Он твердым шагом направился в «арестантскую». А священник вызвал Серегу Журавлева:

— Может быть, ты нас порадуешь ответом?

На лбу, на щеках и на носу Сереги высыпали меленькие капельки пота. Недолго раздумывая, он поясно поклонился священнику, перекрестился на него будто на икону и жалобно молвил:

— Батюшка, поставьте меня ради Христа рядом с Щициным!

И не дождавшись согласия, Серега поплелся в арестантский угол.

Священник вызвал меня:

— Ну-ка, скажи, кто сотворил небо, землю и все живущее на ней?

Я встал у классной доски и с завистью поглядывал на Щицина и Журавлева: на их лицах играла довольная улыбка! Наверно, и я очутился бы в углу, но помешал дьякон. Он, как и в прошлый раз, открыл дверь и заслонил собой весь дверной проем. Священник обрадовался дьякону:

— Очень хорошо, что вы пришли! Ведите урок и спрашивайте учеников о сотворении мира богом...

Сказав так, священник вышел. Мы облегченно вздохнули, да так громко, что дьякон внимательно глянул на нас и еле заметно улыбнулся:

— Что, корень ученья горек? Ничего, терпите! Ты что, Суетнов, у доски застрял? Батюшка вызвал? Что ж, расскажи мне, что он здесь говорил? Что обещал спросить?

Подделывая свой голос под скрипучий голос священника, я стал отвечать:

— Кто сотворил мир? Ученик Горшенин, замолчи! Я тебя спрашиваю не о войне и мире с германцами, а о том, кто создал небо, землю и все сущее на ней! Не знаешь? Мир создал всемогущий бог!.. Ученик Анашкин, из чего бог сотворил сей мир? Да не из глины, а из ни-че-го! Понял? И деду Ананию об этом скажи! Ученик Журавлев, как господь творил сей мир из ничего? Что, что? Ври, Емеля, твоя неделя! Господь творил сей мир словом своим, а не топором и молотком. Ученик Корабельщиков, сколько господу понадобилось дней, чтобы сотворить сей мир? Шесть, десять, двенадцать? Не десять, а всего шесть! Ученица Паньшина Устя, что делал бог в первый день творения? Не знаешь? Тебя тоже родители не учат? Господь в первый день создал небо, землю и свет. Во второй день — твердь земную. В третий день — отделил воды от земли. В четвертый день бог сотворил солнце, луну и звезды. В пятый день — рыб и птиц. В шестой день — животных и человека. Господь усыпил Адама, вынул у него одно ребро и сотворил Еву. Ти-ше-е!..

Видимо, я удачно играл роль священника, потому что ученики давились смехом, а дьякон заложил большой клок бородищи в рот и не то стонал, не то мычал, потом рявкнул мне:

— Сядь на место!

Я метнулся к своей парте, а дьякон вызвал из арестантского угла Щицина и Журавлева.

— Ну-с, арестанты, теперь запомнили, что ваш батюшка на уроке рассказывал?

Арестанты подняли глаза к потолку:

— Д-а-а...

— И ты, Устя, запомнила?

Она тоже перевела взгляд к потолку. Дьякон хохотнул: