— Сакура — это несъедобная, декоративная разновидность вишни, очень красиво и чудесно цветёт, объект созерцания и поклонения, особенно в Японии, — задумчиво и меланхолично произнёс я и тут же очень сильно испугался.

Стало тревожно, сердце забухало в груди, пот выступил сначала на лбу, а потом потёк по спине. В моей голове вдруг возникли волшебные и сладкие образы, всплывшие из глубин разрушенной памяти: Фудзи на фоне падающего снега, красные листья, плывущие по Тацута, осенние клёны на Огура, туман над Удзи, горы Ёсино, застланные белым-белым снегом, цветущая сакура на берегу Сиогама…

И ещё, — я абсолютно чётко и реально вспомнил женщину, которая когда-то была со мною, которую я безумно любил, и которая являлась ко мне во снах. Её образ мгновенно выкристаллизовался из ничего и всплыл из мутных холодных глубин моего бедного подсознания на кристально чистую и слегка тёплую поверхность пробуждающегося разума.

Боже мой! Женщина на фоне небесной горы Кагуяма, окутанной лёгкой весенней дымкой! Боже мой, — ИСЭ, потерянная любовь моя! Я долго мечтал вспомнить всё, но когда вспомнил лишь маленькую толику того, что забыл, ужаснулся и проклял мгновение, когда ко мне вернулась память.

ИСЭ, — незатухающая любовь моя, нестерпимая боль моя, вечное моё проклятие, крест мой на века!!!

В запой я ушёл сравнительно ненадолго, — всего на три дня. Всего-то! Уединился на яхте, забрался в каюту, запасся каким-то жутким местным пойлом, чтобы почувствовать себя как можно хуже и мутнее. ЗВЕРЯ усадил на палубе, где он пребывал всё это сакральное и мистическое для меня время в своём видимом обличии, чем исключил любую возможность вмешательства внешних сил в мою хандру. Или в депрессию?

Нет, не в депрессию. Ненавижу это дурацкое слово. Депрессия… Несёт от неё за версту тухлятиной и полной обречённостью. А вот хандра — это же совершенно другое дело! Она представляется мне изысканным душевным явлением с очень тонкой и трепетной внутренней структурой: многоплановой, мозаичной, сложно объяснимой и всегда не совсем понятной до конца. Хандра подобна женщине, которая разлюбила и грустит по этому поводу, но предчувствует новую любовь.

Главный признак хандры — это одновременное ощущение внутри себя нескольких, казалось бы противоречивых и несовместимых друг с другом, чувств: тяжести и лёгкости, печали и радости, света и тьмы, надежды и отчаяния. Вот такой конгломерат. Хандра — это странное, непонятное и тягучее томление души, которое до определённой грани, до некоей черты совершенно неопасно, можно, даже сказать, даже полезно, так как несёт в себе определённый позитив.

Это магическое и мистическое томление души наполнено, хотя и печальными, но жизнеутверждающими мыслями и эмоциями. Хандра всегда таит в себе надежду. Хандра очищает, хандра просветляет! А вот переступать ту самую определённую черту крайне опасно, потому что именно за ней, подчас, нас подстерегает депрессия, которая может закончиться, чёрт знает чем, и привести неизвестно к чему!

Хандру, как совокупность сладкой грусти и светлой надежды, можно сравнить с бабьим летом. Листья осыпаются, паутинки невесомо и неохотно куда-то улетают, небо пока ещё вроде бы тёплое и голубое, но мы понимаем, что за всем этим неотвратимо последуют нудные дожди, мерзкая слякоть, муть, серость, холодные снега, крепкий мороз с пронзительными и беспощадными ветрами.

Но, вместе с тем, мы с нежностью вспоминаем ушедшее лето и бережно лелеем мысль о том, что слякоть, холод и снег через не такое уж продолжительное время пройдут, сгинут в никуда, и придёт прекрасная весна, а потом, не менее прекрасное лето! Хандра подобна слоёному пирогу. Тесто представляет собой его здоровую основу — оптимизм, начинка — это пессимизм, причём теста в правильно приготовленном пироге всегда больше. Вот так, гармонично дополняя друг друга, они, тесто и начинка, успешно и на пользу организму съедаются.

Под влиянием хандры было написано столько гениальных стихов и прозаических произведений, сочинено столько великой музыки, а сколько было совершено безумных поступков! Как я уже упомянул, хандра подобна зарождающейся, страстно ожидаемой, но пока ещё несколько отдалённой любви. Пока её достигнешь, приходится и погрустить, и помаяться в раздумьях, и испытать некоторые сомнения. Всё — впереди, а может быть, и нет!? Всё позади, а может быть, и нет!?

А депрессия — это злобное, вечно брюзжащее существо, потерявшее всё, или почти всё, лишившееся надежды и смысла, а потому совершенно безутешное. Она никогда ещё никому ничего позитивного не приносила. Но, впрочем, следует признать, что надежду и смысл можно обрести вновь и при благоприятном развитии событий, следующих за депрессией. За довольно резким спадом душевного настроения чаще всего всё-таки следует подъём. Если ты, конечно, до этого самого подъёма не повесился, не бросился с моста, не отравился или не застрелился…

Что такое, собственно, — депрессия? Мрачное и больное дитя стресса, а он, как известно, крайне необходим организму! Полное освобождение от него означает только одно — смерть. Самое главное — вовремя вылечить указанное дитя, поднять ему настроение! Ну, и тогда всё будет в порядке!

И так, я пил, бродил туда и сюда по тесной каюте, вернее, метался по ней, как АНТР в клетке! Я думал, фантазировал, размышлял, вспоминал что-то и моментально это забывал, сходил с ума, предавался надежде, а затем отчаянью! Я плакал, блевал, погружался в бездны мутного сна. Потом я снова пил, испытывал необычайно сильный подъём духа, надеялся, смеялся, грустил, негодовал, ненавидел, снова блевал и вновь отдавался в безумные объятия тяжёлого сна.