Следует подчеркнуть, что еще в мирное время было предположено, что, в случае войны на Западном фронте, Верховным Главнокомандующим будет Государь. Это с несомненностью вытекает из «Положения о полевом управлении войск во время войны». Со стороны Государя, таким образом, не было проявлено никакой импровизации, а напротив, подчинение заранее предусмотренной организации. Сам Государь по этому поводу совершенно определенно высказался Вильямсу:

«Он (Государь) сказал мне, что он имел намерение с начала войны принять на себя командование над армиями, но что давление правительства и разные дипломатические причины отвели его от этого решения. Он нашел, тем не менее, что наступил момент, что его долгом стало быть близ своих солдат в это трудное время и что он имеет в генерале Алексееве лояльного и прекрасного начальника Штаба и военного советника» (С. 50).

По этому же вопросу обстоятельные объяснения дает нам Жильяр: «Государь вернулся 11 июля из Ставки и провел два месяца в Царском Селе, ранее чем прийти к этому решению. Привожу здесь разговор, который я имел с ним 16 июля, потому что он ясно показывает, какими чувствами он уже в то время (то есть за два месяца до принятия на себя Верховного главнокомандования) был проникнут:

„Вы не можете себе представить, насколько пребывание в тылу меня тяготит. Как будто бы здесь все, до воздуха, которым дышишь, включительно, ослабевает энергию и расслабляет характеры. Слухи самые пессимистические, новости самые невероятные принимаются на веру и распространяются во всех слоях. Здесь только занимаются интригами и заговорами, живут лишь интересами эгоистическими и ничтожными; там дерутся и умирают за Родину. На фронте одно чувство доминирует над всеми солдатами: воля победить; все остальное забыто, и, несмотря на потери, несмотря на неудачи все сохраняют доверие. Всякий человек, способный носить оружие, должен был бы идти в армию. Что касается до меня, то я не дождусь момента, когда я присоединюсь к моим войскам“».

Далее Жильяр прибавляет от себя:

«Бросая свою личность в борьбу, он хотел показать, что война будет доведена до конца, и подтвердить свою непоколебимую веру в окончательную победу. Он признал, что в этот трагический час его обязанностью было пожертвовать самим собою и принять на себя, главу государства, всю ответственность. Он хотел своим личным присутствием среди них вернуть доверие войскам, дух которых был пошатнут длинной серией неудач и которые устали драться с противником, главная сила которого заключалась в превосходстве вооружения… Приказ свой войскам о вступлении в Главное командование он собственноручно дополнил: „С непоколебимою верою в милосердие Господне и неизменным убеждением в конечной победе мы исполним наш священный долг, защищая до конца нашу Родину, и мы не позволим осквернить Русскую землю“» (С. 113–116) [379] .

Но несмотря на очевидность причин, определявших образ действия Государя, враги его поспешили распространить злостные слухи, что он сменил Великого князя под влиянием Императрицы, из ревности к его популярности.

«Насколько верно, — говорит Вильямс, — что влияние Императрицы убедило Государя принять Верховное командование, вопрос больших споров. Я привел лично мне Государем объясненные причины, и не было специальных оснований для того, чтобы он мне это так ясно стал излагать, если бы это было не так» (С. 60).

«22 апреля Государь говорит мне, что предполагает сделать Великого князя фельдмаршалом, но не сейчас. Он говорил о нем в самом дружеском духе, что меня очень порадовало после всех злостных сплетен, которые распространяются вокруг них» (С. 89).

«14 мая 1916 года Государь очень заинтересовался фильмом „Взятие Эр- зерума“ и говорил в самых милостивых выражениях о Великом князе и его успехах, которым мы все, служившие при нем, очень радуемся» (С. 91).

20 ноября 1916 года с Кавказа прибывает в Ставку Великий князь. По этому поводу Вильямс отмечает: «Государь потом мне сказал, что он рад его видеть и слышать все новости об его блестящей работе» (С. 130).

Казалось бы, что приведенных выдержек из книги генерала Вильямса достаточно, чтобы опровергнуть те темные слухи, которыми объясняли решение Государя сменить Верховного Главнокомандующего, и для очищения атмосферы кругом благородного Государя и рыцарски преданного ему Великого князя.

Неделю спустя после принятия на себя Государем Верховного главнокомандования А.А. Вырубова сообщила Палеологу, что «на днях, после Литургии, Государь сказал нам: „Может быть нужна искупительная жертва, чтобы спасти Россию, я буду этой жертвой. Да свершится воля Господня“. Когда он нам это сказал, он был очень бледен, но его лицо выражало полную покорность (воле Божьей)» (T. II. С. 62) [380] .

И справедливо говорит Бьюкенен: «Если бы он (Государь) жил в классические времена, его жизнь и смерть послужили бы сюжетом для какой-нибудь великой трагедии древнегреческого поэта. Он изобразил бы его жертвой, гонимой роком, при каждом последовательном шаге преследуемым безжалостной судьбой вплоть до того момента, покуда не опустился занавес над душераздирающей сценой в подземелье дома в Екатеринбурге…» (T. II. С. 56).

Приведенную выше мысль Государь впоследствии подтвердил Палеологу:

«Да, это был для меня тяжелый час. Я думал, что Господь меня покидает и что нужна жертва, чтобы спасти Россию… Я знал, что в эти минуты Вы меня поняли, и я этого не забыл» (T. II. С. 216).

За этот период генерал Вильямс так характеризует Государя:

«20 февраля 1916 года. Государь тут (в Ставке) очень популярен среди союзных генералов, что очень хорошо, так как в других штабах полны критического к нему отношения» (С. 80).

И это немудрено: чем ближе стояли к Государю люди, тем справедливее они его ценили…