вечером одну хорошую знакомую в театр

Лентовского сопровождал - там «Корневильские

колокола» давали...

... Ещё совсем недавно Петион был гусаром.

Служба в лейб-гвардии Его Величества

гусарском полку престижна. Квартирует он не в

какой-нибудь глухой провинции, а в Царском

Селе. Его шефом, по традиции, является сам

император. Млеют сердца дам и девиц при виде

красавцев в красных с золотыми шнурами

133

венгерках и синих, в обтяжку, чикчирах. Весело

живут царскосельские гусары. Не случайно в

шутливой песне «Журавель», в которой по

куплету о всех гвардейских и многих армейских

полках, поётся:

Лейб-гусары пьют одно

Лишь шампанское вино.

Но далеко не каждому такая служба по

карману. Жалования не хватит даже на парадную,

служебную и повседневную формы, да весьма

солидные взносы в полковое офицерское

собрание. По традиции, каждый новичок обязан

оплатить стоимость серебряного столового

прибора. А кроме того, надо купить хорошую

строевую лошадь, притом обязательно белой или

серой масти. Конечно, можно получить и

казённую. Но это считается дурным тоном.

У поручика Петиона, потомка французских

эмигрантов, бежавших в конце XVIII века от

якобинского террора в Россию, ничего кроме

жалования не было. Не досталось ему от

родителей какого-либо движимого и недвижимого

имущества. Рассчитывал он на наследство от

дальней родственницы по материнской линии. Но

та, сказав, что гусар непременно всё промотает,

завещала богатое имение в Калужской губернии и

два доходных дома в Москве другому

троюродному

племяннику,

благообразному

молодому человеку служащему в Святейшем

Синоде.

134

Выбор у Карла был невелик - перевод в

армейскую кавалерию и служба в какой-нибудь

Тмутаракани или отставка. Он предпочёл

последнее. Тем более, товарищ по эскадрону граф

Рибопьер предложил весьма достойное занятие -

место управляющего его московскими призовыми

рысистой и скаковой конюшнями. В Москве

Петион, как говорится, пришёлся ко двору.

Мало кто, решительно не имея никаких

средств, принят в свете на равных. Петион

оказался исключением из правил. Как метеор

носился он по Москве. Балы и театры,

Английский клуб и Артистический кружок, бега и

скачки... Ежедневно, если не вечером, то ночью

или под утро, появлялся он у «Яра». И везде был

желанный гость и душа компании. Его любили за

весёлый

нрав,

умение

вовремя

сказать

комплимент, готовность оказать мелкие услуги...

– Алексей, что же ты до сих пор не

познакомил нас со своим товарищем?

Узнав, что перед ним чиновник особых

поручений при московском генерал-губернаторе,

приехавший по служебной надобности, Петион

стал официален:

– В таком случае прошу во флигель, в мой

кабинет. Там мы не будем мешать людям

веселиться.

Стены

небольшого,

со

вкусом

обставленного,

кабинета

были

увешаны

картинами,

гравюрами,

литографиями

и

135

фотографическими

портретами

знаменитых

скакунов. Рысаков Петион не любил и не

понимал, настоящая его страсть - английские

чистокровки. Увлечение это настолько сильное,

что не смотря на бурную светскую жизнь,

находил

он

время

для

составления

генеалогических таблиц, в которых решил разбить

всех верховых лошадей России по маточным

гнёздам. Дай бог ему удачи, подумал Алексей,

хорошее подспорье получится для наших

коннозаводчиков, стремящихся отвести скакунов

не хуже английских и французских.

–

Ты

только

посмотри