собой не знал. Поэтому первое, что пришло ему в

голову - это ряженные. За последние годы они с

Лавровским много соли на хвост насыпали, как

уголовникам, так и политическим. Похоже, кто-то

из них решил свести счёты.

Сергей

никогда

не

расставался

с

револьвером. Правда сейчас с ним был не

надёжный, много раз проверенный в деле

«Наган», а маленький, удобный для ношения

пятизарядный «Марлин». Ничего, тоже оружие

неплохое. Рука сама по себе потянулась к

карману.

– Только без глупостей! - прикрикнул

жандарм. И громко позвал.
– Аркадий Петрович!

Тут же появился Ленковский:

– Слушаю, господин подполковник.

249

–

Подтвердите

этому

недоверчивому

молодому человеку, что мы не самозванцы... А

теперь сопроводите его до моего экипажа. Только

револьвер вначале заберите. Он у него в жилетном

кармане.

Действительно,

жандармы,

подумал

Малинин, тогда причина в письме инспектору

секретной полиции, которое случайно перехвалит

Лёшка.

Пристав увёл Сергея. Жандарм покачал

головой:

–

Норовистый.

Такого

склонить

к

откровенности не просто... Ладно, поеду его

допрашивать. Вы со мной?

– Нет. Дождусь своего осведа. Хочу

убедиться, что он сделал всё как надо, - ответил

мужчина в канотье...

Через четверть часа в беседку заглянул

прилизанный распорядитель:

– Всё исполнено-с, Николай Сергеевич.

– Петя, ты же знаешь, меня всегда

интересуют подробности.

– Уже усвоил-с. Зашёл я в угловой кабинет,

где беговые наездники сегодня гуляют. Семеро

их, да ещё бывший извозчик Семён Гирин.

Отозвал я его в сторонку и говорю, что Сергея

Сергеевича сейчас в саду жандармы заарестовали.

У Семёна аж глаза на лоб полезли. Это, говорит,

путаница какая-то, форменное недоразумение

вышло. Тут я, как вы и приказывали, про

250

фальшивые деньги и сказал. Самолично, мол,

слышал, как жандармский подполковник обвинил

Сергея

Сергеевича

в

распространении

поддельных государственных кредитных билетов.

Семён матернулся, с места сорвался и помчался

куда-то. Даже уху на шампанском не доел.

– Уху на шампанском? Богато живут

беговые.

– Не всегда-с. Это сегодня их Васька

Ефремов угощает. Сказывает, ему граф Рибопьер

не пять процентов, а половину всех призовых за

Большой Московский отстегнул. А это более двух

тысяч.

– Ну я тебе столько дать не могу, но за

август получишь вдвое больше обычного.

– Благодарствую. Только я ещё не всё

рассказал. Когда в «Пушкинской комнате» был,

разговор о фальшивых деньгах подслушал.

Выслушав подробный рассказ осведомителя

о пачке двадцатипятирублёвок, подаренных

Колюбакиным цыганскому хору, мужчина в

канотье поморщился:

– Только такой важной особы, как вице-

президент бегового общества мне в этой тёмной

истории и не хватало... Может они просто решили

подшутить над Колюбакиным?

– Чего не знаю, того не знаю, только сегодня

Колюбакин шикует, а ещё в июне без денег сидел

– у одного займёт, у другого перезаймёт.

– Сведения надёжные?

251

– От наших гостей слышал. Фамилии их у

меня в записной книжечке имеются.

– Тогда у меня для тебя, Петя, ещё одно

поручение. Пусть Фёдор Соколов подойдёт в

беседку.

– Предлог бы, какой придумать-с.

– А не надо ничего придумывать. Скажи ему

тихонько, что ротмистр Бердяев из охранного

приглашает его для конфиденциальной беседы.

– Какой беседы, Николай Сергеевич? Коф...

немден...

Бердяев рассмеялся: