экономическом

положении

ближайших

родственников, бывал ли за границей и с какими

целями, привлекался ли ранее к уголовной или

административной ответственности - жандарм

отодвинул бланк протокола в сторону:

– Ох, до чего же я не люблю эти

формальности! Сам всё о допрашиваемом знаю,

но приходится спрашивать, время попусту терять.

А человек-то волнуется, переживает. Ему бы

поскорее узнать в чём именно его подозревают, а

я допытываюсь в каком году, каком месяце он

был оштрафован мировым судьёй за нарушение

общественного спокойствия в ночное время...

Кстати, чайком не желаете погреться? Несуразное

нынешнее лето: только начало августа, а ночи уже

холодные.

Малинин невольно улыбнулся. Эту манеру

ведения допроса он прекрасно знал: расположить

человека к себе, заставить его расслабиться, а

потом неожиданным вопросом загнать в угол.

– От чая не откажусь. А насчёт всяких

волнений и переживаний заблуждаетесь, господин

подполковник. Задержали меня, как я понял из

ваших слов, по 21-й статье «Положения о мерах

255

сохранения

государственного

порядка

и

общественного спокойствия», которая дозволяет в

местностях, где введена усиленная охрана

«делать распоряжения о предварительном

задержании, не долее однако двух недель, всех

лиц, вызывающих основательное подозрение в

совершении государственных преступлений или в

прикосновенности

к

ним,

а

ровно

в

принадлежности

к

противоправным

сообществам». Никаких преступлений я не

совершал, в противозаконных сообществах

отродясь не состоял. Так чего же мне бояться?

– С вами приятно разговаривать. Сразу

чувствуется юрист. И памяти вашей позавидовать

можно: слово в слово «Положение» цитируете.

– Благодарю за комплимент, господин

подполковник.

– Давайте без чинов. Можете называть меня

просто Николаем Густавовичем. А вот и чай

принесли...

Малинин ждал, когда Гагман заговорит о

перехваченном письме. Он ещё не решил как

отвечать. Всё отрицать? Или посоветовать

обратиться за разъяснениями по этому поводу к

генерал-губернатору? Но подполковник спросил

совсем о другом:

– Вы кассира Московского учётного банка

Митрофанова знаете?

– Впервые о таком слышу, - искренне

ответил Сергей.

256

– А директора этого банка Ценкера Франца

Иосифовича?

– Ценкера? А это тот которого недавно

избрали

казначеем

Московского

скакового

общества! Видел несколько раз на скачках, но

лично не знаком.

– С Виндриком Артуром Артуровичем вы,

разумеется, тоже не знакомы?

Интересно поставлен вопрос, подумал

Сергей.

В

нём

ответ

подсказывается

–

«разумеется». Зачем ему потребовалось? Хочет

уличить в неискренности? А не дождёшься!

– Не угадали, Николай Густавович. С

Артуром Виндриком мы в университете учились.

Одно время даже приятельствовали, на бега

вместе ходили. Правда потом разругались. Даже

до драки дело дошло.

– Причина ссоры?

Воспоминания были Малинину неприятны...

...

Незадолго

до

окончания

курса

университета

Сергей

увлёкся

красивой

зеленоглазой курсисткой. Точнее, влюбился без

памяти. Даже стишки пробовал сочинять, хотя ни

до ни после этого случая рифмоплётством не