В какой-то момент Влад осознал, что стоит тишина. Савельич сидел низко опустив голову. А когда ее поднял, то к глазам, с той стороны, уже подкатила приливная волна.

 Моя Любушка все отказывалась переезжать ко мне. Говорила, что не пришло еще время для обыденности в наших отношениях. Восьмого сентября девяносто девятого ее дом взорвали, она погибла под завалами Я приехал сразу. Кинулся в самую гущу, все руки в кровь разодрал. Меня оттуда вытащили. И потом уже я стоял, смотрел до самого утра, как прожекторы освещают дымящиеся еще руины. Нет, я не спрашивал себя, кто это сделал! Были ли это террористы, спустившиеся с далеких гор. Или кто из моих бывших курсантов передавал мне привет таким вот изощренным способом. Или дом моей Любушки выбрал случай, руководствуясь верой в свое слепое всемогущество Кто бы это ни был все они ошибались в своем самомнении! Потому что сам Господь Бог поставил меня в ту ночь лицом к лицу с твореньями рук моих! Все, что я создал за свою жизнь, все эти изделия, проекты, спецоперации Все это выстроилось передо мной костяшками домино и начало падать. И к утру от моей жизни ничего не осталось.

Приливная волна сошла, обнажив камни. Темные, обсыхающие на воздухе. Глядя на старика, Влад испытывал некоторую неловкость. Ведь этот человек перед ним открылся, позволил прикоснуться к чем-то настолько истинному, что теперь это должно стать частью его, Влада, существования а он еще не понял, хочет ли все это принять.

 И вот, пережил я это как-то, оклемался. Жизнь свою еще раз перетряхнул. Оказалось, что не то чтобы совсем уж ничего. Ведь я и что-то хорошее делал, кому-то помогал. И детство, опять же. Когда стараниями деда я приобщался к правде такой, какая она есть к правде настоящей! Мне вдруг стали вспоминаться многие вещи. В то последнее перед войной летом мы с дедом много о чем беседовали. Он говорил о жизни. О том, при каких условиях все это ежедневное бдение имеет смысл В меня, тогдашнего пацана, он заложил зерна глубоко-глубоко заложил! Эти зерна, конечно, оказались погребенными под тоннами идеологии, но через шестьдесят лет, когда сорняки разметало взрывом, они дали всходы. Шестьдесят лет, простые истины, второй шанс В общем, продал я квартиры, машины свои, дачу, коллекцию моделей самолетов. Поселился здесь. Меня никто не трогал. Кому нужен полоумный старик, зарывающий себя в землю вдали от больших городов? Да и кто мог бы тронуть, те были очень заняты борьбой: с терроризмом, с экстремизмом, с собственным народом, с самими собой и все до победного конца. Что же касается моей полоумности, то здесь совсем наоборот! Ведь я Может, впервые за многие годы я был очень разумен не рыл яму другим, рыл себе!

Савельич снова поднялся и подошел к окну. Чернота за стеклом. На ее фоне занавеска до половины. Бежевая с красными цветочками Влад будто увидел руки той женщины, что соткала эту тряпочку. И другие руки, сложившие эту печь. И тех людей, что поднимали дом, в котором он сейчас находился. А ведь правда! Каждая вещь в этом мире, хорошая или плохая, не появляется из ниоткуда каждую создают люди! Какой-то конкретный человек! История вдруг представилась Владу предметом не отвлеченным, а очень личным, даже деликатным, из одних рук в другие

Ужинали они молча. Савельич достраивал узкий мостик между той, прошлой своей жизнью и настоящим временем. Влад же думал о том, что еще несколько минут назад стены избы расступались перед душевными переживаниями этого человека, а тут вот вареная картошка, хруст огурца и поди пойми, что такое человеческое существо на самом деле.

 А я в Москву иду, сказал Влад за чаем. Хочу главного найти.

Савельич едва заметно кивнул:

 Знаешь, я ведь как тебя увидел, сразу понял, что тут не все так просто. Только вот в толк не возьму пока, что тобой движет. Твои близкие, твоя семья это очень большая потеря. Но даже такое чувство не является достаточной мотивацией для того, чтобы вот так в одиночку и неизвестно куда. Почему самого главного? Почему Москва?

 Сам же говоришь, что они зомби. Но вдруг у мира есть еще шанс, а у этих из их арсенала что-нибудь осталось?

 Дать миру шанс, Савельич усмехнулся. Прямо такими вот высокими словами об этом и думаешь?

 Нет, такими не думаю.

 А как же тогда?

 А так, произнес Влад медленно, что я всю свою жизнь на эту цель меняю. Под ноль! Поэтому объяснять никому ничего не обязан! Равно как и спрашивать у кого-то разрешения или совета!

Они долго глядели друг на друга. Потом Савельич рассмеялся:

 Принимается!

И сразу стал носиться взад-вперед по комнате, мысленно разворачивая свои секретные карты аж до самых до окраин.

 Так, Москва, Москва, Москва Она, конечно, разрушена, но по моим сведениям не до такой степени, чтоб уж совсем ровный слой застывшей стекловидной массы на двенадцать метров вглубь И в деле розыска самого главного отправной точкой будет, безусловно, Кремль! Если бы систему экстренной эвакуации продумывал я, тогда за четырнадцать минут выйти из предполагаемого эпицентра термоядерного взрыва Тогда вниз по Москве-реке на специальной подводной лодке, либо на быстроходном катере! И если так, то второй контрольной точкой будет Перервенский гидроузел. Да Нет. Там сейчас в лучшем случае одни развалины, а если еще и местности не знать Тогда люди! В людях самые глубокие следы остаются. Если люди, тогда Люди, люди, люди Где нам взять людей?.. Опять нет! У этой задачи должно быть иное решение. Принципиально иное

Глава 33

Владу показалось, что он только прикрыл веки, а Савельич его уже будит:

 Просыпайся! Я нашел решение задачи.

 Какое еще решение?