Была у меня дочь. Бой-девка! Красавица! Тоже в Москву стремилась. На сцену! В красивую жизнь! С моей помощью получила и Москву, и сцену. Замуж вышла. За волосатое чучело Этот ее муж пустой человек был! В армии не служил. Жил за ее счет. И воняло от него как от парфюмерного магазина. А я чего я как доченьку свою любимую увижу, так сразу обо всем забываю

Сошедшая было с лица генерала тень легла снова. Он поднялся из-за стола, подошел к висящей на стене карте.

 Когда стало ясно, что мы ни с кем уже не воюем, я рванул в Москву. Искал. И мои люди тоже искали Я много чего в жизни повидал, но там было такое, что убиваться только по своей дочери, пусть и любимой, пусть и единственной Короче, мы вытаскивали всех.

В наступившей тишине были слышны шаги за дверью и приглушенные голоса.

 Вот там, на развалинах столицы, меня и не стало. Я мог дышать, двигаться, отдавать приказы, и по всему выходило, что все еще жив но точно знал, что умер Потом приехал сюда, в Тверь. Приехал потому, что надо было куда-то ехать, да и сам я из этих мест. Приехал, значит, а тут полный бардак. Грабежи, стрельба, люди напуганы, никто не знает, что делать. А я смотрю на это и вижу, что если дело дальше так пойдет, то и от этого города камня на камне не останется. И нет, не надежда во мне зажглась. А успокоение! От осознания того, что и небытием своим смогу еще людям послужить!

Он вернулся к столу. Достал еще бутылку, налил себе полный стакан. Выпил и тут же набросился на еду. Салат, картошка, мясо, все это сразу, алюминиевой ложкой, словно вгрызаясь в передний край противника. Влад тоже присоединился к этой яростной атаке.

Быстро насытившись, генерал откинулся на спинку стула.

 Мы вошли в город, расставили технику, начали наводить порядок. Ты не представляешь, сколько всякой шушеры вылезает, стоит только взяться за наведение порядка! Мародеры. Спекулянты. Паникеры. А еще трутни, которые норовят устроиться за чужой счет. Но главное это политики!

На последнем слове он грохнул кулаком по столу. Тут же распахнулась дверь, за ней оказалась толпа военных. Рука властно поднялась со стола, и дверь закрылась.

 Политик всегда действует по одной и той же схеме, генерал смотрел на Влада не отрываясь. Он забирается на мало-мальски высокое место и оттуда начинает гнать волну. Капиталисты плохие! Евреи плохие! Международные террористы вездесущи! И вот идет такая волна в народные массы, сталкивает людей лбами, опрокидывает, поднимает со дна всякую гниль. А политик в это время присваивает себе право выступать от имени народа, и в какой-то момент бац! все, он уже власть! Но что для него эта власть? Это возможность творить что вздумается и не нести за это никакой ответственности!

Еще один стакан водки, генерал даже не поморщился, только отвернулся.

 Ради наведения порядка наш трибунал ставил к стенке бандитов, насильников, спекулянтов. А особенно политиков! И не важно, хотели они взять власть над городом или только над местным хлебозаводом.

Во взгляде генерала вдруг промелькнула тень.

 Так ты думаешь, произнес он медленно, что я тоже делал все это ради власти? Что я один из этих политиков?!

Прежде чем Влад успел ответить, генерал опустил на стол свой огромный кулак и разжал его.

 Говорят, что пистолет Токарева, произведенный во время Великой Отечественной, мог выйти из строя после семисот выстрелов. Всего лишь семисот! Скажешь мало? А я думаю, что достаточно! Ведь пистолет является личным оружием командного состава. И тот командир, который много стреляет из него в бою, обычно долго не живет. Это безжалостная математика войны! Но у меня пистолет, произведенный в мирное время и на современном оборудовании. Каков ресурс его ствола? При любых условиях никак не меньше двух тысяч выстрелов, правильно? Так вот. Это первый ствол моего пистолета. И он стал давать большой разброс. Спросишь почему? Потому что в нашей республике только трибунал имеет право выносить приговор. И только трибунал имеет право приводить его в исполнение!

 Ты сам расстреливаешь людей?

 Я несу полную ответственность за свои решения! Перед собой, перед людьми, перед богом! И не в моих правилах прятаться за чужие спины!

Эхо долго еще отражалось от стен школьного спортивного зала, натыкаясь на мешки с песком в оконных проемах. Потом наступила тишина, даже шорохов за дверью не было.

 У нас в республике настоящая демократия, сказал генерал устало. На каждой улице есть старейшина. Его люди выбирают по справедливости. И в старейшины, честное слово, никто не рвется! Ведь привилегий у него никаких. А отвечает за все головой! За каждую травинку на своей улице отвечает! И знаешь что? Большинство наших старейшин это совсем молодые пацаны. Это ради них я все дозиметры уничтожил и всех паникеров поставил к стенке. Потому что есть радиация, нет радиации мы будем жить так, как привыкли! И приговоры свои я сам привожу в исполнение для того, чтобы люди чистыми руками могли жизнь свою заново отстроить. Ты слышишь это?

Не сразу поняв, на что направлен вопрос, Влад оглянулся.

 Ты не слышишь этих вздохов? Не чувствуешь сквозняка?

 Нет.

 Не важно, генерал потряс головой. Но времени у нас осталось действительно мало.

Он уселся на стул с высокой спинкой, открыл свою тетрадь. Полистал.

 Итак! снова раздался этот властный голос. Ты убил двух человек, одного покалечил. Все они были гражданами республики. За такое преступление у нас полагается расстрел. Что скажешь?