– Парад эрогенных зон и всяческие оргии, - просветил Джейсон.
– В людях не остается ничего человеческого.

– Так ты все-таки и туда наведывался?

– Прочитал в объявлении.

– Это когда издеваются над слабыми, не оставляют ничего человеческого, - сказала Фиана.
– Ни в себе, ни в жертве.

– Оно, конечно, так...
– трубка помолчала.
– Да только такой секс... Ты не думаешь, что в любом на виду у всех отправлении физических потребностей нет ничего человеческого? Как собаки... Но даже кобели во время течки не набрасываются на сук одновременно. Каждый ждет своей очереди.

– Ты откуда знаешь?

– А я как-то подрабатывал ночным охранником... Наблюдал раз это дело со скуки.

– Ладно. А как же такое физическое отправление, как прилюдное утоление голода и жажды?

– А знаешь, - Джейсон хмыкнул, - я где-то читал, что были культуры, в которых есть и пить на глазах у другого считалось неприличным...

– По-моему, это не исторический факт, а какая-то фантастика, - Фиана чуть подумала.
– Кстати, должна заметить, что из бесед с пациентами знаю: больные обжорством стараются питаться, чтоб никто их трапезы не видел. Предпочитают вкушать еду наедине с собой... Хоть обед, хоть перекус.

– Точно, многие делятся этим на собраниях... А как ты считаешь, почему чревоугодники прячутся с едой? Неприятно демонстрировать собственные слабости?

– И это тоже...

А потом позвонила Зои и абсолютно спокойным, будничным голосом сообщила: - У меня только что был секс.

– Поздравляю, - без тени сарказма отозвалась Фиана.

– С самой собой, - сохраняя полное достоинство, продолжала собеседница.
– Но зато никаких фантазий. Я просто любила себя и уважала желания своего тела.

Если ее самое и не одолевали фантазии, признание вызвало отчетливые видения у Фианы. Пришлось выкурить четвертую за утро сигарету.

В резервации царило заметное оживление. Во-первых, по территории деловито носился вроде бы трезвый Яшка. Подходил то к одному, то к другому с весьма заговорщицким видом.

– Что это с ним?
– подумала Фиана, но расспрашивать было некогда.

Размышлять о возможных затеях Цыганникова тоже было некогда. Пациенты записались на прием заранее, никто не отменил беседы, и сегодня они шли, один за другим, каждый со своей болью.

Яшка подскочил, когда, уже закончив прием, она сидела в курилке и втягивала в себя дым.

– Сколько можно шмалить?
– оптимистично заржал Цыганников.
– Делом надо заниматься, делом!

– Ты меня пугаешь, - пробормотала Фиана.

– Сама дура, - беззлобно заявил любимый. Разговоры его так не вязались с благородными сединами, что ее иногда даже передергивало от этого несоответствия. По всему выходило, что именно на яркую внешность и клюнула, и это сильно настораживало.

– Хватит терпеть!
– Яшка хлопнул по скамейке кулаком.
– Натерпелись!

– Ты о чем?

– Мы не свиньи!
– он рубанул кулаком по воздуху.

– Тебя кто-то обозвал свиньей?
– переспросила Фиана.

– Ага! Кто бы попробовал.

– Так чего же ты?

– А если не меня?
– заорал он.
– Я должен молчать, когда людей свиньями кличут? Иду, вижу Дженька ревет.

– Дженька - это, надо понимать, Дженева? Или Дженни?

– Ну да! Станет тебе Дженни плакать и рыдать! Дженева! Не перебивай.

Фиана кивнула, ожидая продолжения. И оно последовало. Оказывается, бедняжка додумалась вылезти со своей фотографией на интернете в чат не для толстяков, а обычный. И тут же получила. А Яшка наткнулся на нее, когда она омывала слезами первый выход в свет.

– Это Дженька-то!
– возопил Цыганников.
– Которая всегда всем улыбается... И так мне захотелось напиться! До чертиков, до поросячьего визга! А пускай они сами пьют, падлы! Я русский офицер, четырежды вашу мать, блин! Я им покажу! Мы не свиньи!

– Что ты задумал?

– Демонстрацию! Всех подниму! Хоть Дженьку, хоть кого. Марш по Сан-Франциско!

– Ты охренел? Какой марш? Вверх-вниз по холмам? Да они на ровной площадке и десяти шагов не пройдут!

– Хотя бы по пристани Рыбаков. Кто не сможет идти, тот в коляске...

У Фианы перехватило горло, стоило лишь предствить себе это зрелище: на яркой нарядной улице среди здоровых, беззаботных, красивых людей процессия мало-подвижных толстяков, в основном, - в инвалидных колясках.

– А я не только обжор - всех позову. С плакатами и постерами "Мы не свиньи!".

– Так чего же мелочиться на демонстрации?
– едко сказала Фиана.
– Ты возьми еще революцию им на площади Гирардели устрой! С применением нашего автобуса с подъемниками инвалидных кресел в качестве Крейсера Авроры.