– Ни дать ни взять, страсть первооткрывателя, - улыбнулся Феликс, как будто окончательно успокоившись.

– Не белка, а просто натуральная сука, - сказала Дина с сердцем.

– Не понял, причём тут пляж, - язвительно усмехнулся супруг.

– Ага, теперь ты потребуешь сказать "апрель", - и тут же, не давая ему вставить слово, Дина добавила: - А кто мне клялся никогда-никогда-никогда не высмеивать мой акцент? Кто только-что, у священного алтаря, обещал любить, холить и лелеять меня до конца наших дней?
– Она даже не заметила, как перешла на родной русский.

– Подожди, подожди...
– Феликс бесстрашно оторвал руки от руля, чтобы подкрепить свой протест жестикуляцией.
– Вот приедем в Калистогу, в мои любимые "Турецкие Бани", и увидишь, как я умею, - последние слова он тоже произнес по-русски, потому что по-русски ему казалось более торжественно: - холить тебя, любить и лелеять.

– Я не могу ждать, - перебила Дина.
– Я хочу, чтоб ты меня холил и лелеял прямо сейчас. Немедленно положи руки на руль. И не смей меня вышучивать. Я очень боюсь, когда люди даже по-хорошему разыгрывают других людей, ты же знаешь. Тебе же известно, откуда я. Не знаю, как там сейчас, но достаточно недавно люди друг другу не улыбались, как здесь. Вот когда другой упадёт и ушибётся, вот смеху-то было.

По крайней мере, она забыла о белке, - подумал Феликс.

Вслух он сказал: - Здесь тоже случается, что чьё-то падение вызывает смех. Особенно в комедиях. Дурного тона. Есть даже плохие актеры, на том и держатся.

Держа на руле левую руку, он правой взял маленькую кремового цвета ручку жены и поцеловал ладошку, прямо в пересечение, похоже, это было пересечение линий жизни и сердца.
– Прости. Честное слово, тебе показалось, что я смеялся.

– Просто я очень испугалась, когда увидела эту несчастную белку. Мне показалось, она ринулась прямо под колеса, а я не хотела бы с убийства...
– Дина искоса взглянула на мужа, чтобы узреть на его лице признаки иронии, если они есть, но таковых не отметив, продолжала: - Да-да, именно с убийства, даже если это всего-навсего маленькая белочка, я не желаю с такого символа начинать нашу совместную жизнь... Нет, все-таки, зачем это существо вдруг ни с того ни с сего понеслось на другую сторону улицы? Может, там запах вкуснее?

– Поехали, - подумал Уайт, но на этот раз благоразумно решил промолчать. Низ живота дал знать о новой волне раздражения. Это издевательство, когда человек не в состоянии поставить точку на неприятной теме. Волна поднялась и ударила в грудь. Феликс почувствовал, что задохнётся, если услышит о белке ещё раз, и опять сделал несколько глубоких вдохов.

– Пропади она пропадом, эта глупая белка!
– с чувством, опять же по-русски изрекла Дина.

– А она о нас и думать забыла...
– протянул супруг. Волна не только не утихла, но и грозила вырваться наружу, не предвещая для медового месяца ничего хорошего. Так, ещё раз вдох, выдох через рот. Вдох... Выдох...

– Да, но я-то чуть инфаркт не получила, когда увидела ее прямо перед машиной.

– А ты разве не испугался?
– Дина упорно гнула своё.

– Испугался, конечно, но ничего, видишь, все обошлось.

Единственное, что требовалось в этой ситуации от него, - сохранить хотя бы внешнее хладнокровие. И оказалось чертовски трудной задачей. Вдох...
– Хорошо, что водитель сзади шел достаточно далеко. В результате и страховки остались сыты, и белки целы.

Уайт выдохнул, а потом сам обрадовался, до чего изящно, да еще точно к месту, ему удалось скаламбурить, перефразировав известную русскую пословицу.

– Только ты у меня что-то слишком нервничаешь в последнее время, - примирительно сказал он, стараясь представить себе отчётливо и в деталях, как волна потихоньку разбивается и уходит от горла.
– Ничего, все уладится. Калистога есть Калистога... Там даже воздух целебный, не говоря уж о воде... Перво-наперво, договоримся о времени на сдвоенную минеральную ванну с массажем... А хочешь попробовать грязь?

– Ага, - рассеянно сказала Дина.

Феликс поаплодировал себе мысленно. Жена явно успокоилась и теперь с интересом следила за дорогой.

– А что, ты много раз пробовал эту самую... Сдвоенную минеральную ванну?

Она задала этот вопрос небрежно, с видимым безразличием, но Уайт уловил скрытый подвох, проклял про себя русскую подозрительность, особенно приправленную женской логикой, а вслух расхохотался.

– Что ты!
– ответил он, всем своим видом выражая крайнее удивление тем, что такая мысль вообще могла прийти кому-то в голову.
– Это просто традиция в нашей семье. Когда-то мой пра-прадедушка с компанией друзей катался на лыжах в Тахо, грохнулся и сломал ногу. После того, как кость срослась, нога долго сильно отекала, наконец, кто-то посоветовал несчастной жертве лыжного спорта съездить в Калистогу, посидеть в минеральном бассейне. Вот предок и сидел там до опупения, от скуки рассматривая рекламные проекты различных услуг, пока не наткнулся на рекламку сдвоенной минеральной ванны. И ванна эта запала ему в душу. А времена тогда были достаточно пуританские, вот он и дал себе слово приехать в Калистогу в медовый месяц, чтобы окунуться в эту самую ванну вместе с молодой женой. Рекламка, между прочим, до сих пор передается каждому мужчине нашей фамилии в день свадьбы и хранится до следующей свадьбы в качестве семейной реликвии.

– Ничего себе!
– Дина заулыбалась. "Врет как сивый мерин", - подумала она. "Нашел где-то в библиотеке или рассчитывает, что потом забуду... Ничего, уж это-то проверить ничего не стоит..." Все так же весело улыбаясь, она спросила: - Значит, она сейчас у тебя, эта рекламка?

– Конечно, - беззаботно подтвердил Феликс.
– Дядя, который женился последним, прислал, когда узнал, что я женюсь. Кстати, эта рекламка была первой не из мусорных почтой после того, как я вернулся из Москвы. Я, правда, проболтался раньше времени, у нас ведь ещё полагается преподносить ее молодой жене непосредственно перед окунанием.