Шрифт:
Минди привстала. На ее круглом лице появилось отчетливое выражение восторга.
– То есть, - уточнил отрезвевший Яшка: - Тебя лупят, а ты стоишь по стойке смирно и подставляешь щеки?
– Именно так, - спокойно покивал головой Иосиф.
– Но я ищу другие методы воздействия... На драчунов...
Синие очи перехлестнулись с изумрудными, и Цыган понял, что больше не жаждет ни пьяной драки, ни даже самого пьянства. Он хотел лишь беседы с новым знакомым и чтобы тот учил его уму-разуму.
– Однажды все-таки избил меня этот...
– Вдруг вспомнил Иосиф.
– Давно, в другой жизни.
Фиана бросилась в воду.
Когда она вынырнула, Яшка уже вовсю бил аккорды и хрипло гнусавил: - Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом.
Американцы вежливо слушали. Фиану от этого единственного сердца на все офицерье передернуло, как дергало от любых плохих стихов. Лучше нырнуть и пролететь под водой до другого края.
Когда девушка опять высунула голову, услышала полный иронии голос Иосифа: - Почему при исполнении попсы непременно надо гнусавить?
Потом от души заржал Цыган, а еще потом Лапни, уже русалка, отключилась от всего мира и полетела под водой от края до края, туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, больше ни к чему не прислушиваясь.
Глава 26
До встречи с Алоном Полинером образовался перерыв, достаточный для обеда. Впрочем, ничего особенного: Сара любила салатики с сырами из маркета здоровой еды, весьма популярного в Сан-Франциско. Да и повсюду в Северной Калифорнии были распространены эти магазинчики под зелеными крышами, где в любое время года на прилавках красовались свежие овощи и фрукты, а мучное и каши без жира и сахара изготовлялись из цельной крупы, молочные же продукты вообще вне конкуренции. Мясо, конечно, продавалось отборное, но убоины девушка с детства в упор не видела. Вот и сейчас засунула в тостер тортийю, накануне собственноручно поджаренную со смесью сыров с зеленью, заварила зеленый японский чаек и села трапезничать с газетой. Но прочитанное в средствах массовой информации быстро отбило охоту жевать.
Сандра закрыла газету и набрала родителей. Те уже ожидали ее звонка, зная: новости не оставят дочь равнодушной.
– Я не понимаю, за какие провинности так критикуют мирную демонстрацию и всю резервацию, - начала Сара и процитировала: "Свиньи тоже люди???", "Бывают и свиньи-людоеды!", "Вызов сумасшедших", "Поборники извращенцев", "Обнаглевшие обжоры мутят воду современного общества", "Дерзкая попытка больных привить здоровым свою заразу", "Не позволим развинченным уродам развратить красоту!", "Пора остановить зарвавшихся маньяков!"...
– Чем ожесточили общество эти несчастные? За что их вдруг так люто возненавидели? За просьбу несчастных отчаявшихся людей не называть их свиньями?
– Фашизм чистой воды, - отозвался отец.
– Каждый знай свое место.
– Так уж только фашизм?
– тут же съерничала мать.
– А клика против еврейских врачей? А травля Пастернака? А суды над писателями и поэтами?
– Тот же фашизм, - возразил папа.
– Только наш, советский... А это - я даже не представляю, когда американцы успели так озлобиться... И вот козлы отпущения. Выявились, наконец. Только это не совсем то. Это действительно торжество фашизма: "Каждому свое". Козлизм с человеческой харей!
– Ужас!
– сказала Сара.
– Моя подруга живет и работает в резервации. Это все надо понимать как реальную угрозу?
– Я бы подождал несколько дней, прежде чем делать выводы, - медленно произнес отец.
– Может, заглохнет... А может, и раскочегарится!
– Не дай бог!
– воскликнула мать.
– Все же это Америка - не Россия, не Германия.
– На то и надежды, - рассудил папа.
– А ты случайно не планируешь...
Сандра прервала маму: - Нет, конечно.
– Для доказательства своей решимости и успокоения родителей добавила: - Что мне до всей этой свары?
На самом деле, мысль о скором сборе вещей уже ее посетила, а отъезд в резервацию намечен на тот самый момент завтрашнего дня, когда закончится прием. Если, конечно, не ослабнет напряжение. Сегодня Кас-Сандра ждала двоих: Алона Зелмовича Полинера, а потом - Ундину Уайт.
Алон Зелмович Полинер, родом из Питера, эмигрант из Израиля, не производил впечатления человека, нуждавшегося в медицинской помощи.
При ближайшем рассмотрении через кухонный стол выявились следующие черты: высоченный шатен атлетического сложения, золотистые ресницы, усталые, карие, с золотистыми же крапинками глаза. Аура не проявляeтся. То ли умеет защититься от посторонних глаз, то ли не жилец на этом свете. Депрессии никакой, по крайней мере, на лице не обнаруживается.
– Не знаю, сумею ли вам помочь, - наконец, после долгих раздумий, призналась Сандра.
– Отчего ж?
– В его как-будто отрешённом голосе послышалась насмешка.
– Вы какой-то не такой...
– Сандра попробовала поднести ладонь к его плечу.
Где-то в полуметре чувствовалась преграда. Ясновидящая скользнула рукой вдоль гладкого, отталкивавшего чужие поля экрана; внимательно посмотрела на клиента. Похоже, тот ухмылялся.
– Зачем вы пришли?
– Спросила женщина, резко отдёрнув руку.