Алон кивнул, словно происходившее его не касалось вовсе, двинулся к Сандре и отработанным движением фокусника достал откуда-то из кармана и протянул ей коробочку. Та открылась от первого же прикосновения пальцев девушки. Внутри мерцали серьги, похожие на изумрудные, но необыкновенной работы.

– Твое.
– Полинер улыбнулся.

– Я не могу принять такую дорогую вещь, - Сара очень растерялась.
– Кажется, ещё весьма старинные вдобавок...

– Нет, - решительно ответил Алон.
– Не старинные... Древние. Возьми...
– он опять перешёл на ты.
– Дотронься и ты мгновенно поймёшь. Это твои, - он криво усмехнулся.
– Любимые.

Сандра почувствовала сильный удар изнутри груди и взяла в руки зелёный мираж. Две крошечные искрившиеся льдинки-конфетки не таяли, но жили таинственной, какой-то очень своей жизнью в её руке. Они действительно были её вещью, когда-то забытой, но ставшей родной от первого же слияния с пальцами хозяйки.

– Нет. Здесь нет ни волшебства, ни гипноза, - сказал Полинер.
– Ты начнёшь медитировать с ними и постепенно вспомнишь.

Пришло чувство родства. А следом нахлынуло тяжёлое ощущение вины.

– О Творцы!
– Выдохнул он.
– Я так долго ждал. Неужели ты всё ещё меня не узнаёшь? Сильная ясновидящая, моя ученица.

– Странный блок, - прошептала Сара.
– Я почему-то не могу вспомнить... Но я знаю, что мы близки... Мы неотделимы друг от друга... О, Господи!
– Буквально вырвалось у неё.
– А я ещё смеялась над Юлей за то, что та не в состоянии видеть по собственному заказу... О, Аполлон!
– Опять сказала она не только неожиданно для себя, но даже не будучи в силах осмыслить, что говорит: - Как же ты прекрасен!

– Ага, узнала, наконец, - удовлетворённо произнёс Алон.

Конечно, она знала его когда-то. Он звался Лоном Аполом, потом сделался богом и почему-то стал Аполлоном...

– Для дикарей, для дикарей, и только, - дважды, небрежно и отрывисто уточнил он.

– Ты читаешь мысли?
– С непонятным страхом уточнила девушка.

– Конечно, - легко ответил Полинер.
– Правда, не мысли, а, скорее, - ауру, так же, как ты, там ведь всё и написано... Это и всегда была моя работа: читать ауру людей, ауру Геи - акашу... Тебя вот учил-учил...

– И что?
– Вопрос этот вырвался будто сам собой, но задав его, Сара поняла, что с замиранием сердца ожидает ответа.

– И ничего!
– Как-то грубовато, и тон этот казался ему несвойственным, выкрикнул он.
– Называй меня Алоном.

Её одинаково передёрнуло и от выкрика, и от последовавшего приказа. Он, разумеется, тут же заметил и стал многословно объяснять, мол не начнёшь же рассказывать каждому, как написано в современных документах, "документы, паспорта, бумаги, вечно им нужны какие-то бумаги, вечно требуют доказательств, что ты не кентавр или, как теперь говорят, не верблюд, впрочем, разница небольшая, но одно дело, когда тебя каждый знает в лицо, когда тебе строют храмы, когда на тебя молятся, и совсем другое, когда ты не ты, а бесплатное приложение к бумаге". Казалось, у недовольной этой речи не будет конца, поэтому Сандра решилась.

– Хорошо, - она перебила осторожно, но требовательно.
– Кто же тогда я?

– Да что это с тобой?
– Алон теперь выглядел раздражённым.
– Застопорило совсем? Этот твой, - он кивнул на Иосифа: - Еще не сообщил?

Она передернула плечами. Иосиф нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Ладно, извини, - буркнул Полинер.
– Ты - Касс, потом - Троянская царевна Кассандра, моя ученица.

– По древнегреческим мифам, Аполлон подарил Кассандре дар ясновиденья, - медленно начала девушка.
– Но она отвергла его любовь, - на этих словах Алон заметно поморщился, - и бог наказал провидицу тем, что заставил людей никогда не верить её предсказаниям...

– Да ладно тебе, - перебил он её.
– Они и всегда-то всё переиначивали, а этот ещё слепой был... И фантазер вдобавок. Просил же я его тогда на базаре...

– Так ты действительно знал самого Гомера?
– Ахнула Сандра. В голове у нее не укладывалось, что перед ней Аполлон, и вдобавок он еще знал...

– А кто его тогда не знал, - махнул рукой Алон.
– Да и счастье большое якшаться с этими гениями. То пьют и машут кулаками, то развратничают, то ноют, то бьют себя в грудь, то, наоборот, дерутся на дуэлях... И вечно сидят без гроша, и никогда им ничем не угодишь... И постоянно требуют внимания... И, разумеется, плюс ко всему прочему, никогда ни с кем не уживаются, даже сами с собой. Этот, конечно, еще без конца цеплялся ко всем со своей кифарой... Приставал философией... В душу лез песенками... Подумаешь, певец... Ни голоса, ни слуха... Ну и сочинял бы поэмы... Сплошной вымысел... Нет, надо было непременно их петь... Сам себя хотел переплюнуть...

– В каком смысле?
– Спросила девушка.

– А!
– Скривился Алон.
– Орф всегда со мной соревновался... Подумаешь, конкурирующая фирма... Как теперь говорят... Женщины ему нравились только мои... Да-да, даже ты, - он кивнул Саре: - А ты полагала, я не замечал?

Яшка изумленно возвел брови, пожимая плечи, потом приложил руки груди и, глядя то на Сандру, то на Иосифа, стал отрицательно качать головой.

Полинер между тем увлеченно проолжал: - Ага, рассказывай... Всё изобретал новые формы... Хулиганские словечки... Дурные рифмы.... Какие-то дешевые темы для массовой популярности... Гром вместо музыки... Радость для кентавров... Они-то его и растерзали... Вот в результате и доизобретался, в одной прекрасной жизни оказался слепцом. То есть, именно тем, кем на самом деле и являлся. А теперь? Вон, полюбуйся на него, алкаш алкашом, - Полинер кивнул на онемевшего Яшку.
– Играешь хоть на барабане? Сочиняешь хоть попсу, клоун несчастный... Докуролесился? Ладно, по крайней мере, зрячим родился...