Да что так трясёт то? Аль не проснулась. Что у меня, вообще, в активе? Лечение, владение оружием, сила, ловкость. Всё остальное только для личного пользования. В цирке выступать, на полставки? Уже не смешно. Ах да, дар возбуждения желания ещё. Похоже, надо действительно искать богатого, и не слишком толстого любовника. Их в столице должно быть. Я же должна проповедовать разврат? Всё, как завещала мне любимая богиня. Противненько, конечно. Ладно, жизнь покажет, научит и разочарует, и без моего участия. Не буду расстраиваться заранее. Скорей бы доехать... Я зевнула, закрыла глаза, и, незаметно, уснула.

Растолкала меня Аль. Светло.

– Галь, остановка полчаса, ты что-нибудь хочешь?

– Спать - отвернулась, и снова закрыла глаза.

– Тогда дай мне денег, я хочу есть.

Отдала ей весь кошель, и снова отрубилась. Проснулась уже сама. Аль сморит в окно, на столике стоит лукошко, накрытое тряпочкой. И приземистый пузатый глиняный кувшинчик.

– Доброе утро - сказала я, потягиваясь.

– Доброе - Аль обернулась, радостно заулыбалась - а я тут скучаю. А ты спишь!

– Спалось - филосовски ответила я - А это что такое?
– приподняла тряпочку с лукошка, принюхалась.

– Это пирожки и молоко. Пирожки с малиной и с мясом. Ешь, пока совсем не остыли.

Пока я ела и запивала, Аль делилась новостями. Как ей было скучно, как она покупала у диких крестьян еду, как к ней приставал один наш попутчик, господин в сером камзоле, пытаясь выведать кто она такая, куда едет, и кто её соседка. Как жутко воняло в деревне навозом и как на неё мычали злые коровы и рычали скупсы.

– А следующая остановка будет вечером, это самый длинный перегон - наконец, закончила она свой монолог. Я быстро дожевала, и заглянула в лукошко. Там лежал одинокий пирожок. Придется нам поголодать, меланхолично подумала я. Не сташно, конечно.

– А что так мало еды купила? Надо было больше.

– Я думала, что хватит, но потом мне стало скучно, и я ела...
– Аль виновато посмотрела на меня.

Тоже всегда так делала. И Аль, наверняка, при этом тоже думала о разных неприятных вещах. И рука незаметно тянется за чем-нибудь вкусненьким, для компенсации душевных страданий.

Ме ещё немного поболтали, потом немного посмотрели в окна, потом снова немного поболтали, ни о чём. Потом просто посидели. Потом я обучила Аль игре камень-бумага-ножницы. Аль оказалась очень азартной девушкой. 'В казино её не пускать' - сделала я себе очередную зарубку на памяти. На интерес нам играть быстро надоело, стали играть на желания. А какие могут быть желания в дилижансе? Сначала был разыгран последний пирожок, потом было 'залезть под столик и помычать как глупая корова', Аль пришлось обучить меня делать реверансы и книксены, и объяснить, когда какой применять, мне - рассказать о 'самом стыдном событии в жизни'. И тому подобное. За самое стыдное событие я отомстила, заставив Аль рассказать о самом первом поцелуе. А она, в отместку, заставила рассказывать о моих любимых сексуальных фантазиях. А они у меня все любимые. Выбрала те, что более или менее приличные.

Там и вечер настал. Въехали в неизвестный город, остановка, закупка провизии. Походили немного. Аль пришлось представить меня господину в сером камзоле, действительно, неприятный тип. Подошли две другие дамы из дилижанса, мы познакомились. Они тоже ехали до столицы. Поговорили о утомительности пути, о замечательной погоде, о новой моде в столице, промыли косточки господину в сером камзоле, он и до них домагивался расспросами и разговорами. Хорошо поговорили, душевно. Потом снова посадка, и снова дорога.

На следующее утро местность изменилась, появились леса, сначала на горизонте, редко и небольшие, потом всё чаще и больше. Лиственные, деревья мне не знакомые. Я и в нашем мире разве что клён, тополь и берёзу различаю. Не ботаник. На обеденной остановке дамы поведали, что вечером к нам присоединится отряд конных латников, который будет нас ночью сопровождать. Потому что это опасный участок и встречаются робингуды, в смысле, бандиты. Я на эту новость не обратила внимания, а напрасно. Потому что до отряда латников мы не доехали.

Дилижанс внезапно остановился, вскоре после того, как въехал в лес. Раздались крики, чей-то громкий стон, звук падения, ругань. Мои уктеры уже давно лежали где-то под седушкой, и я, наклонившись, стала лихорадочно их нащупывать. Сейчас лучше бы автомат, промелькнула лихорадочная мысль. Аль сидела, и кусала губы. Её палаш был в чемодане, на крыше дилижанса. Как раз в тот момент, когда я, наконец, вытащила свои клинки из чехлов, кто-то рывком открыл дверь. Снаружи стоял бородатый мужик, с мечом на поясе. Увидев оружие в моих руках, сделал шаг назад.