– Я как-то и не сомневался в твоем ответе, - оскалился Беккет, вытащил револьвер и выстрелил. Пуля вдребезги разбила фонарь, висевший под потолком. Осколки посыпались на пол, и тьма мгновенно окутала помещение. Беккет отворил дверь сарая, вышел на дневной свет, бросив мне напоследок:

– Счастливо оставаться!

Дверь захлопнулась. Снаружи ее заперли на засов – послышался характерный звук – а я остался один на один со своими мыслями в полнейшей темноте. Только на тоненькой полосочке света и сосредоточился мой взгляд.

Я не могу сказать наверняка, сколько времени, сколько дней прошло с момента моего ответа Беккету, но мне казалось, что целая вечность. Мои последующие встречи с боцманом не включали в себя длинные диалоги, а состояли все время из одного и того самого вопроса, а также ударов, что сыпались на меня, когда я постоянно и упорно отвечал «нет», «не знаю», отрицательно качал головой или же просто молчал.

Я не показывал подонку, как тяжело мне переносить все удары, я не вскрикнул, не попросил пощады… Лишь после его ухода хрипел, тяжело переводя дыхание, и сплевывал кровь. Но ни разу я не сдался, ни ему, ни себе самому. Я не позволял себе впасть в забытье. Все время, которое мне оставляли для сна, я использовал, чтобы обдумать в сотый раз варианты побега и снова попытаться развязать веревку ослабевшими пальцами.

Я никогда не терял бдительности, находясь в сознании. И когда даже такому паршивцу, как Беккет стало хоть немного жаль меня, и он принес питьевой воды, наверное, чтобы я не испустил дух раньше времени, я подпустил его ближе, после чего навалился на мерзавца всем телом и весом стула, к которому был привязан. Я прижал его к полу, наслаждаясь пусть и недолгой, но местью. Правда, она обошлась мне очень дорого.

На крик боцмана сбежались мужчины и, усадив меня обратно в вертикальное положение, принялись одаривать проклятиями и ругательствами, не забывая щедро осыпать меня ударами. Не обошли они и Беккета, обозвав того «безмозглым тупым кретином», с чем я был согласен целиком и полностью.

– Мне это надоело, - заявил поверженный, пристыженный боцман, - этот ублюдок молчит и только смеется надо мной! Пора бы лорду либо покончить с ним, либо найти иной способ заставить говорить упрямца.

– Есть один вариант, - ухмыльнулся мужчина с черной, совсем смоляной шапкой волос на голове и голубыми глазами. Он обернулся к кому-то, кивнул своей косматой головой и через минуту я увидел, как вновь распахивается дверь сарая. Щурясь от яркого дневного света, я различил в проеме два силуэта. Оба мужчины, причем один держал на мушке второго. Я присмотрелся внимательней и с ужасом узнал в несчастном, оказавшемся под дулом револьвера, Торсона.

– Майкл! – воскликнул я и рывком попытался освободиться. Друг устремил на меня усталый, печальный взгляд, а подонок, державший у его виска оружие, грубо подтолкнул парня ко мне и произнес:

– Возможно, смерть этого человека заставит тебя заговорить по-другому.

Я смотрел на Торсона и видел в нем Таррела, моего лучшего друга, напарника и коллегу, все, что мы пережили вместе… Сколько раз он выручал меня из беды, спасал мою жизнь! А теперь сам находился под прицелом, из-за меня! Я не мог отвести глаз с друга, смотревшего на меня с отчаянием. Мужчина взвел курок револьвера…

– Нет, стой! – я с мукой на лице взглянул на преступника, - я все скажу, только не трогайте его, отпустите Майка.

– Вот видишь, - оскалился мужчина, - ко всем можно найти подход. Говори, где алмаз. Только правду, иначе твой друг попрощается с жизнью.

– Это я уже понял. Да и какой смысл мне врать, находясь по обе стороны от смерти, если не своей, то его, - хмуро ответил я и добавил, - алмаз в кустах возле дома миледи Кемпбел, со стороны окна комнаты Джонатана, там еще конюшня метрах в пяти.

– Что он там делает? – с недоумением воскликнул мужчина.

– Я выронил его, когда прыгал с окна.

Голубоглазый захохотал, но неожиданно Майкл перебил его:

– Я же говорил, что нужно искать в том направлении, дубина, - резко произнес Торсон и, выдернув локоть со сжимавшей его ладони преступника, добавил, - быстро отправляйтесь туда и радуйтесь, если миледи еще не обнаружила камень в собственном поместье! Иначе я буду очень недоволен!

– Да, милорд, - поспешно, наперебой отвечали мужчины и так же быстро покинули сарай.

Торсон резко обернулся ко мне. Его глаза были холодными, а губы сжаты в тонкую линию. Я мог лишь в ошеломлении смотреть на него, не понимая, чему не верить, глазам или ушам?

– Ты…, - только и смог выдавить я, - кто ты…?

– Не ломай комедию, Зак, ты ведь быстро соображаешь и наверняка уже обо всем догадался. Я удивляюсь, что ты еще раньше не понял… Мне, конечно, это было только на руку.

– Все это время… - я, не веря, подался вперед, пытаясь рассмотреть в этом человеке Торсона.