Тимур не стал предпринимать штурм с ходу, как советовали ему многие. Выразительно высившиеся на фоне синего неба нововозведённые укрепления Балха подсказывали, что не следует этого делать. Не важно, что защитники деморализованы и похожи скорее на стадо баранов, чем на войско.

— Из-за таких стен даже зажмурившаяся овца может поразить неустрашимого барса.

Решено было ждать, когда подойдут стенобитные машины вместе с китайскими мастерами, специально выписанными из Поднебесной империи для их обслуживания.

А пока следовало обложить Балх со всех сторон, дабы не прорвались к нему подкрепления или обозы с провиантом и другими припасами.

В те дни, когда Тимур занимался подготовкой к длительной осаде, Хуссейн обходил свои хранилища и проверял, насколько город готов к длительному сидению в полной изоляции. Оказалось, что всё не так уж плохо. И риса, и пшеницы, и сушёных фруктов, и масла, и вяленого мяса, и сыра овечьего и козьего запасено было в количествах просто огромных. Четыре полноценных источника имелось внутри городских стен, не считая специальных резервуаров с дождевою водой.

Из хранилищ Хуссейн отправился в арсеналы, сердце его осталось довольно и этим посещением. Многие тысячи стрел, копий и мечей хранились там всегда готовые к применению. Бурдюки с китайским песком, то есть порохом и нефтью, для ведения огненной войны также имелись в изобилии.

Эмир искренне поблагодарил старого визиря Ибрагим-бека за его старание И даже подарил ему богато украшенный персидский акинак [58] , что сочтено всеми придворными было как знак высочайшего расположения.

Вечером того же дня к Хуссейну прокрался, миновав посты осаждающих, человек от Маулана Задэ и сообщил, что сербедар ни в коем случае не предал своего хазрета, более того, уже начал осуществление своего плана, в результате которого войско, прибывшее из Самарканда, должно быть обезглавлено.

На следующее утро Хуссейн, глядя на Тимуровых конников с высоты своих стен, не испытывал никакой робости, он даже шутил со своими приближёнными, говоря, что воинам его бывшего друга придётся пришивать своим коням крылья, дабы они могли взобраться на укрепления Балха.

Хуссейн верил, что изворотливый Маулана Задэ успеет заколоть Тимура раньше, чем в хранилищах города закончатся запасы. А лишённая единого управления армия, стоящая сейчас под стенами, перестанет быть грозной силой. Мансур и Курбан Дарваза не захотят подчиняться Кейхосроу, сеид Береке их в этом поддержит. Не захотят подчиняться лисе из Хуталляна и мелики Карши и Бухары, по слухам, уже прибывшие к Балху. Разодранное противоречиями войско гостей с севера станет лёгкой добычей. Да, жеребец, вырывающийся вперёд в самом начале скачки, порой приходит к её финишу последним.

Вслед за своим эмиром воспряли духом и его воины. Всё чаще в адрес всадников Тимура неслись со стен оскорбительные выкрики, издевательские приглашения в гости. Нападающие и защищающиеся обменивались стрелами, но результативность такой стрельбы была ничтожной. Ибо одни всё время двигались, а другие прятались за стенами.

Воины Тимура часто вызывали воинов Хуссейна на честный батырский поединок, но ничего из этого не выходило. Владетель Балха строго-настрого запретил своим участвовать в этих поединках. Он боялся подвоха. Ведь для того, чтобы выпустить всадника из крепости, необходимо хотя бы ненадолго отпереть ворота.

Каждое утро, проснувшись, Хуссейн интересовался, жив ли Тимур. Нет ли слухов о его безвременной кончине? И каждый раз немного расстраивался, когда ему говорили, что таких слухов нет. Почему Маулана Задэ медлит? Или он не медлит, а хочет сделать дело наверняка? И жив ли он ещё? Хуссейну хотелось иметь ответы на эти вопросы, но он не знал, кому их задать.

Между тем Маулана Задэ действовал.

Для начала выяснил, где расположено то становище, которое эмир выбрал для своего пребывания. Теперь нужно было придумать способ пробраться внутрь его и отыскать шатёр эмира. И то и другое сделать было очень трудно. Все воины, собранные в сотню телохранителей Тимура, отлично знали друг друга в лицо, знали также и всех слуг, мулл, улемов, тех, кто ухаживал за лошадьми и подвозил пищу. Не говоря уж о поварах.

Кроме того, как понял Маулана Задэ по ряду второстепенных деталей, Тимур никогда не ночевал два раза в одном шатре, в одной и той же кибитке. Словно чувствуя, что ему угрожает какая-то опасность, может даже и догадываясь, какая именно.

Строго говоря, для бывшего сербедара уже само нахождение поблизости от того места, где располагалось становище Тимура, было смертельно опасно. Слишком многие знали его в лицо. Поэтому пришлось прибегнуть к маскировке. Маулана Задэ переоделся, как всегда, дервишем — это был наилучший вариант отвлечь от себя взимание. С течением времени вокруг Балха собралось огромное количество святых странников, они словно шли на запах, жались поближе к тому месту, которое должно было стать полем кровопролитного столкновения.