Забавно. Прямо философия какая – то.

Оркестр заиграл « Маленький цветок», танго, под звуки которого я познакомился с Леной, а теперь танцевал с её подругой. Серое платье плотно обтягивало высокую грудь Марины, и из – под его выреза, образуя соблазнительную ложбинку, виднелись аппетитные края белых булочек. «Вот бы откусить небольшой кусочек», – с озорством подумал я, с наслаждением прижимаясь к холмам девушки. Наши щёки почти соприкасались, и я с удовольствием вдыхал тонкий, волнующий аромат незнакомых женских духов. Ещё с первой встречи я интуитивно уловил, что она готова со мной подружиться, но отдал предпочтение Лене, и этим всё было сказано. Теперь Лены между нами не было, и путь к сближению с ней стал открытым. Так я себе воображал, осторожно, как бы случайно прикасаясь пальцами к копчику Марины. Именно там, говорят, находится одна из эрогенных зон женщины.

– Ну, а как на семейном фронте, всё в порядке?

– Лучше не бывает. Жена – красавица, сын – чудесный, работа по душе, – что ещё нужно нормальному человеку? – приосанился я. – А чем занимаешься ты?

– Устроилась библиотекарем. В прошлом году попыталась стать студенткой педагогического института, но не прошла по конкурсу.

– Не расстраивайся, какие твои годы. Захочешь, обязательно поступишь.

– Я тоже так думаю.

Весь вечер мы не отходили друг от друга, болтали про всякую чепуху, вспоминали забавные случаи, и Марина под заключительные звуки прощального вальса попросила проводить её домой.

– Надеюсь, дорогу не забыл?

Хрустел под ногами сухой декабрьский снежок, огромным фонарём светила полноликая луна, и Млечный путь широкой рекой уходил в бесконечно манящие космические дали. Всё было так же, как и два года назад, только теперь место Леночки занимала её подруга.

Мы свернули направо и остановились у калитки частного владения. Совсем рядом, метрах в пятидесяти, виднелся дом, в котором жила моя подружка и где я провёл немало приятных минут. К сожалению, времени остановиться не прикажешь.

– Если ты думаешь, что останешься у меня до утра, то заблуждаешься, – услышал я неуверенный голос попутчицы и по её тону понял, что придётся заночевать. Нужно было найти только повод, чтобы она могла оправдаться перед собой в неприличном, но уже принятом ею решении.

Рассмеявшись, я ответил:

– Неужели за два последних года традиции гостеприимства в Сиверской изменились? Чаем – то хоть угостишь?

– Ну, разве что чаем, – поколебалась она и отворила калитку.

Мы взбежали на крыльцо, Марина достала ключ, и я понял, что в доме никого нет. Меня это вполне устраивало. Не люблю встречаться с родственниками своих действующих и потенциальных любовниц. И если в силу обстоятельств это происходит, возникает ощущение, что меня рассматривают под микроскопом.

– Славное гнёздышко, – раздевшись, осмотрелся я.

В центре большой комнаты, прямо под абажуром, стоял овальный стол, покрытый голубой скатертью и окружённый хороводом стульев с резными спинками. Напротив окна прислонился к стене диван в мягкой бархатной обивке, прямо по курсу глядело на меня трюмо, а сбоку слева высилась горка, за стеклом которой, как в витраже, были выставлены для всеобщего обозрения произведения хрустальных и фаянсовых дел мастеров. Пол застилал роскошный китайский ковёр с высоким ворсом. Помедлив, я сбросил и ботинки.

– И правильно, – одобрила Маришка, выставляя на салфетки две чайные пары. – Сейчас мы подогреемся.

Она исчезла на кухне, а я стал прикидывать, как бы, не задевая честолюбия девчонки, поиметь её на диване, а лучше – на ковре. На таком пушистом любить женщину ещё не приходилось.

– Тебе кофе с сахаром или без, – донёсся вопрос девушки, и по тембру голоса я понял, что она волнуется.

– Без. И если можно, с лимоном, – обнаглел я, зная наперёд, что в декабре лимонов не бывает.

– Хорошо.

Вот как, здесь, кажется, и цитрусовые водятся. Богато живёшь, подружка. У тебя родители – что, подпольные миллионеры? На зарплату библиотекаря коньки можно отбросить.

Специфический аромат кофе заполнил гостиную. Я с удовольствием отхлебнул глоток обжигающей жидкости, потянулся за печеньем, и руки наши столкнулись. Мы засмеялись, но ладонь Марины я не выпустил, повернул тыльной стороной вверх и стал внимательно рассматривать.

– И что ты там увидел? – с интересом спросила она.

– Книгу твоей жизни, красивая, – настраиваясь на цыганский лад, начал я врать. – Видишь, вот эту линию до самого запястья? Она говорит о том, что на своём длинном веку ты испытаешь много счастливых минут и два потрясения. А эти, – провёл я пальцами по ярко выраженному «м», – означают, что будет у тебя две дочки и сын.

– А это что означает? – довольным голосом поощрила она мои поцелуи на своей руке. – Наверное, дань уважения к хозяйке дома?

– Не только, – возразил я и обнял девушку за талию. – Твои руки пахнут ванилью. А вот губы, какие они на вкус?