– Разве нет учреждений... военных санаториев... для таких вот случаев, как у капитана Титдженса? Кажется, не столько распутная жизнь, сколько война сломила его...

– Совершенно верно... и поэтому требуется... не должно... потому что из-за этой войны...
– окончание повисло в воздухе.

– Я думала... Мне представлялось... что вы были пацифисткой, причем самого крайнего толка!

Когда на пике лихорадки тебя прошибает пот - это означает, что болезнь отступает. И когда Валентайн услышала безразличное "капитан Титдженс", она испытала облегчение. С самого начала она была необъяснимо настроена не произносить этого имени первой. И видимо, по ее тону мисс Ванострат была готова ненавидеть этого Титдженса. Или уже ненавидела.

– Если называть крайним пацифистом того, - заговорила девушка, - кто не может вынести мыслей о страданиях других, разве это недостаточная причина, чтобы помочь сломленному бедняге...

Но мисс Ванострат начала одну из своих длинных сентенций. Их голоса звучали одновременно, но вразнобой - как два локомотива, тянущие груз в противоположные стороны... Однако победила мисс Ванострат со словами:

– ... такое плохое поведение!

Валентайн с горячностью возразила:

– Вы не должны верить ничему из того, что вам сказала такая женщина, как леди Макмастер!

Мисс Ванострат застыла с полуоткрытым ртом, немного поддавшись вперед. "Слава богу, ее удалось остановить!" - подумала девушка.

Ей нужна была эта передышка, чтобы осмыслить и переварить очередную подлость Эдит Этель. Из неведомых глубин ее сущности поднималась лава ярости - Эдит Этель приравняла ее к ничтожеству. Валентайн никогда не думала, что удостоится такого унижения. Она давно привыкла, что Эдит Этель обливает ее грязью на своих сборищах. Но сообщить случайно поднявшему трубку незнакомому человеку оскорбительные факты о третьей персоне, которая через пару минут подойдет к телефону, - и более того, которая позже с большой долей вероятности услышит вышеизложенное из уст первого слушателя... Это уже верхняя степень безрассудства, в которое сложно поверить. Несомненно, это безрассудство клеветника, которого не остановит даже здравомыслие... Или же она настолько презирает Валентайн, что не остановится ни перед чем, чтобы сделать ее жизнь невыносимой!

– Погодите!
– неожиданно Валентайн пришло в голову.
– Вы сейчас говорите со мной как друг дочери моего отца или как директор с учительницей по спорту?

Кровь прилила к бледным щекам дамы. Несомненно, она была взбудоражена тем, что Валентайн позволила себе говорить одновременно с ней. К тому же, хоть девушка знала мало о том, что предпочитает или недолюбливает директриса, но все же пару раз видела, как та скривилась от отвращения, когда ее речь прервали.

Мисс Ванострат высказалась с холодной официальностью:

– Я говорю сейчас, пользуясь привилегиями моего возраста, в качестве друга вашего отца. Другими словами, я пытаюсь напомнить вам - всем, что вы из себя представляете, вы обязаны воспитанию своего отца!

Невольно губы Валентайн округлились для свиста, каким уличные мальчишки выказывают недоверие.

"О Господи! Вот это я попала... Перекрестный допрос на профессиональном уровне!"

– Я в какой-то мере рада, - продолжала леди, - что у вас определенная позиция... Что вы с таким жаром защищаете миссис Титдженс от леди Макмастер. Кажется, леди Макмастер не любит миссис Титдженс, но я обязана сказать, кажется, у нее есть на это право. В смысле, на неприязнь. Леди Макмастер - весьма значительная персона, но, даже судя по газетным публикациям, миссис Титдженс предстает полной ее противоположностью. Безусловно, вы хотите остаться верными своему... своим друзьям, но...

– Кажется, мы углубляемся в дебри... Я совсем не защищала миссис Титдженс, как вы могли подумать. Но я готова заступиться за нее. В любое время. Я всегда считала ее прекрасной и доброй женщиной. Услышав ваши слова: "такое плохое поведение!", я подумала, что вы имеете в виду капитана Титдженса. Я решительно отрицаю. Если же вы говорили о его жене, то это я тоже отрицаю. Она замечательная жена... и мать... это все, что мне известно.

"Почему я говорю все это? Что мне Гекуба?... В защиту его чести, конечно же. Я хочу представить капитана Титдженса как истинного английского джентльмена, землевладельца с замечательно налаженным поместьем, конюшней, псарней, супругой, отпрыском... Странное желание!"

Мисс Ванострат глубоко вздохнула:

– Я очень рада это слышать. Леди Макмастер дала ясно понять, что миссис Титдженс, скажем так, с пренебрежением относится к своим обязанностям жены... Заносчивая, знаете ли, праздная... одета безвкусно... все в таком роде. И тут вы ее защищаете.

– Она светская женщина в светском обществе. И с согласия ее мужа. У нее есть право быть...

– Если бы вы меня не перебивали, мы не ушли бы в дебри, как вы уже заметили. Я только хочу сказать, что нет ничего опаснее для такой неопытной, выросшей под надежной защитой девушки, чем женатый мужчина, супруга которого пренебрегает своими обязанностями!

– Прошу простить за то, что прерываю, но это больше мое дело, чем ваше.

– Не говорите так. Вы не знаете, как страстно...

– Да, конечно... Вы schw"arm (превозносить, нем.
– прим.перев.) моего отца. Однако он не смог предоставить мне эту надежную защиту... У меня достаточно опыта, как и у любой девушки из низшего класса... Несомненно, как результат его действий, но не впадайте в заблуждения!

– Что ж, - добавила она.
– я здесь в качестве трупа. Вы проводите расследование. Для вас это более увлекательно.