Ее рассуждения зашли в тупик... Переполненная нерастраченной чувственностью, она позволила разуму сразу перепрыгнуть к тому выводу, который напрашивался при первом же упоминании о Нем - он просит ее прийти и стать его возлюбленной... Или сиделкой до его выздоровления...

Разумеется, это не означает, что она поддалась. Но если бы не идея, что на самом деле через Эдит Этель говорит он сам, она бы не позволила своим мыслям зациклиться на его проклятых напыщенных достоинствах!

Почему-то она считала, что если он бы он позвонил сам, значит, в эти два года без писем к ней он не развлекался с другими девушками... Да неужели?..

Надо разобраться! По какой причине мужчина, почти... ПОЧТИ... "воспользовавшийся ею" в ночь перед отъездом во Францию два года назад... После этого не написал ни словечка!.. Про него все можно сказать: поразительный и грозный, выдающийся и полоумный, Джон Пил в сером пальто ("отважный Джон Пил в охотничьей куртке..." - герой песни, простолюдин - прим.перев.) или настоящий английский землевладелец белых костей и голубых кровей, праведник, подобный Богу или Иисусу... Все это про него. Но никто не вправе отправиться в пекло, практически соблазнив молодую женщину и оставив ее в муках адских, и за все два года прислать единственную открытку с видом Мицфы! Никто не вправе! Никто!

Иначе надо в корне пересматривать представления о своем характере и принять само собой разумеющимся, что вы забавлялись с нею, и после спокойно развлекались с девушками из Женской вспомогательный Службы в Руане или где-то еще...

Когда по возвращении вы позвоните своей девушке... или обратитесь к ней через титулованную особу... без сомнения, это поможет восстановить вашу репутацию в свете, или, по крайней мере, в глазах этой девушки, будь она более слабовольной...

Неужели он сам? Смешно думать, что у Эдит Этель не хватит наглости своевольничать! Винсент задолжал ему три тысячи двести фунтов, не считая процентов, - ради этой суммы Эдит Этель не постесняется с самой сладенькой улыбочкой выпрашивать подушки в госпитале, где лежат умирающие... Ее можно понять - она спасает своего мужчину. Ради своего мужчины можно вытерпеть любые унижения. Но ей, Валентайн, даже это не помогло!

Она вскочила со скамьи, сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь, и с силой топнула ногой в ботинке на тонкой подошвой о совершенно жесткий бетонный пол:

– Он не просил ее звонить мне! Он не просил! Он не просил!
– сопровождая каждую фразу топаньем.

Она направилась к телефону, все это время издававшему длинные, режущие слух гудки, и одним движением оборвала закрученный зеленый шнур телефонной трубки... Сломала его с неожиданным для себя удовольствием!

Ей не было стыдно за то, что она нанесла урон имуществу Школы.

"Внимание, Баффы!" ("Steady the Buffs!" - очень распространненный призыв сохранять спокойствие. Баффы - сокращение название служащих Королевского Восточно-Кентского полка. Название произошло от цвета их формы. Buff - темно-желтый цвет - прим.перев.) - призвала она саму себя. Она привыкла называть свои мысли "баффами", потому что, как правило, они часто были лишены романтичности... Лихой полк, эти Баффы!

Но если бы она не сломала телефон, она могла бы сама позвонить Эдит Этель, чтобы узнать, просил ли он сам... свести их снова вместе. Только она, Валентайн Ванноп, способна разбить единственное средство разрешения мучительных сомнений...

Вообще-то, это не похоже на нее. Она была достаточно практична, чтобы избегать пагубных привычек. Она разбила телефон, чтобы разорвать связь с Эдит Этель, или потому что она ненавидела звенящие гудки, напоминающие ей ночную тревогу, или просто потому, что его надо было разбить. Ни за что на свете, ни за что, ни за что! она не собирается звонить ей и спрашивать:

– Это он подговорил тебя позвонить мне?

Это означало бы позволить Эдит Этель сунуть нос в их близость.

Ноги сами, подчиняясь воле подсознания, понесли ее к широкой полированной двери из сосны в конце зала. Дверь была в стиле готической архитектуры, но из-за экономии средств ее украшения напоминали погоны и каски из черного чугуна. (???)

– Конечно, если жена забрала всю его мебель, то понятно, почему он хочет поговорить... Мебель бы они поделили... Но он не из тех, кто разводится с женой, а она развода не захочет.

Уже пройдя под липкими сводами - все деревянные покрытия из-за лака выглядели липкими!
– она решила:

– Какая разница!

Самым замечательным было... но она не смогла сформулировать, что же было самым замечательным. Сначала надо было собрать предварительные сведения.

ГЛАВА 3

В итоге Валентайн сказала уже сидящей за столом с двумя розовыми гвоздиками мисс Ванострат:

– На самом деле я не хотела вас беспокоить, но ноги каким-то образом привели меня сюда... Это же из Шелли? (Перси Биши Шелли, 1792-1822. Цитата из "Индийской поэмы" - прим.перев.)

На самом деле, еще в Школьном Зале, еще до того, как она разбила телефон, ее толком не осознавший, но проницательный рассудок подсказал, что наверняка мисс Ванострат знает ответы на ее вопросы, поэтому нужно поторопиться и поймать директрису до того, как та уйдет вслед за девочками. Она заторопилась по опустевшим коридорам с готическими окнами, в ажур которых равномерно были вставлены кусочки розового стекла. Сокращенный путь пролегал через темную и безлюдную раздевалку. Среди шкафчиков Валентайн увидела угловатую веснушчатую девочку в черном. Она сидела на стуле, положив лодыжку одной ноги на колено другой и безуспешно пыталась зашнуровать тупоносый ботинок. Валентайн сама не поняла, почему ей вдруг захотелось сказать "До свидания, Петтигал!".