навстречу врагу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Большая танковая группа, форсировав Днепр южнее Кременчуга, внезапным

ударом опрокинула неприятеля и, вырвавшись на оперативный простор,

устремилась на юго-запад Правобережной Украины.

Удар танкистов облегчил положение наших войск на бородаевском

плацдарме. Гитлеровцы стали сдавать одну позицию за другой, и вскоре

отступление немцев на этом участке фронта приняло характер бегства.

Гвардейская армия, отстоявшая бородаевский плацдарм, преследовала их по

пятам. Танкисты стремительно рвались вперед. Они все глубже и глубже вбивали

клин во вторую линию вражеской обороны в Заднепровье. Головные танковые

батальоны подходили уже к Кривому Рогу, когда случилось самое неприятное,

что может только случиться с танкистами на войне: кончилось горючее, вышли

боеприпасы. Оторвавшись на несколько десятков километров от пехоты, танки

застряли в непролазной грязи, остановились и в довершение всего были

отрезаны немцами у основания клина, где-то под Ново-Прагой.

Гвардейскую сталинградскую армию спешно бросили на помощь танкистам.

Смяв оборону противника, она вскоре соединилась с танковой группой.

Дивизия генерала Сизова, входившая в состав этой армии, заняла оборону

в районе Ново-Стародуба и Александровки. Штаб ее разместился в небольшом

селении, носящем привлекательное название Веселая Зорька, хотя в нем было

совсем не весело: немцы каждый день бомбили поселок. Прибыли сюда вечером, а

устроились лишь к полуночи: не хватало домиков для размещения всех отделов и

штабных подразделений.

Разведчики сидели в глубокой балке, разделявшей поселок на две равные

части, и нетерпеливо ждали возвращения Пинчука, который выхлопатывал

помещение для своих бойцов; Марченко и Забаров находились у начальника.

Из селения долетала соленая брань квартирьеров, рыскавших по дворам.

Иногда подавал свой голос и Пинчук.

– - Ну, куда, куда прется?.. Ось якый ты?
– - увещевал он кого-то.--

Генерал приказав для розвидчыкив цю хату!
– - врал, не стесняясь, напористый

"голова колгоспу". Вскоре он вернулся и торжественно объявил: -- Найшов!

Даже з банею. Помыемося добро!.. Поихалы, хлопци! Трогай, Кузьмич!

Но пока Пинчук бегал за разведчиками, в облюбованный им двор въехал со

своим хозяйством начальник АХЧ старший лейтенант Докторович. Борис Гуревич

уже таскал в дом мешки с продуктами, а здоровенная и скандальная девка Мотя

колола дрова для бани. Пинчук долго и безуспешно взывал к совести

начальника, но Докторович и слушать не хотел. Как ни горько было Пинчуку, но

скандалить он не стал: деятели АХЧ были могущественнее его экономически, и

портить с ними дружбу не входило в расчеты старшины.

Кроме всего прочего, Пинчук был в тот день в великолепном настроении:

по дороге в Веселую Зорьку он встретил почтальона, и тот вручил ему два

письма: одно -- от жинки и второе -- от Юхима, который писал о возрождении

колхоза. Между прочим, Юхим сообщил Пинчуку, что саманный завод выстроить не

удалось, и тут же назвал многочисленные причины, мешавшие осуществить идею

Пинчука. Причины эти Петр признал несерьезными и во всем обвинял Юхима,

по-прежнему считая его неспособным руководить артелью, но отличное

настроение "головы колгоспу" сегодня от этого не испортилось.

Воспользовавшись встречей с начальником АХЧ, Пинчук решил разведать

возможность получения нового обмундирования -- в последних походах бойцы

сильно пообносились.

– - Як то будэ з куфайкамы, товарищ старший лейтенант? Холодно вже...

В ответ он услышал обычные слова Докторовича:

– - Мне дадут -- и я дам. Мне не дадут -- и я не дам.

Начальник АХЧ излагал свою формулу таким тоном, что продолжать разговор

на эту тему Пинчук не захотел. Кроме того, старшина роты знал, что

Докторович никогда нe лгал. "Нет",-- сказал Докторович, значит,

действительно нет.

Потерпев неудачу в этом деле, Пинчук, однако, успешно провел переговоры

с Мотей: он уговорил суровую девку принять разведчиков в "банный пай". __