– В таких делах главное – настроиться и действовать жестко. Никакой пощады!

«Ничего себе!» – удивился Джонни, а сам с радостью затрясся словно от легкой лихорадки в ожидании чего-то необычного.

Другой голос был не так категоричен.

– Я каждый день прокручиваю в голове нашу операцию: вроде бы всё продумано до мелочей. Но сидит во мне проклятая заноза недоверия – чего-то не хватает, будто заранее предупреждает: что-то обязательно помешает нам. А чего – сам не знаю.

– Не бойся, всё обойдется. А кто нам попытается помешать – быстро отправится рыб кормить.

«Вот так дела! Кажется, что-то очень серьезное затевается, а я собирался уже сбросить их со счета. Да что там собирался, я с мальчишеской несерьезностью и опрометчивой легкостью практически уже сделал это. Откровенно должен признать, явно поспешил, необоснованно погорячился. – Джонни дотронулся до лба – а он холодный. – Это же особо опасные преступники! За ними нужен особый контроль!.. Только бы не прозевать и вовремя предотвратить… А может, сразу сообщить кому следует? – родилась упреждающая мысль. – А кто мне поверит, какому-то молокососу, который якобы что-то когда-то слышал через стенку! Да мой отец первым усомнится. Нет, сначала нужны доказательства, и я добуду их».

Но оставались еще некоторые неясности – пусть и мелкие, но их много. К сожалению, пока он не мог найти четкие ответы, поэтому его обычно пытливый рассудок временно пребывал в провальной информационной пустоте и темноте – эту фразу он прочитал в одной из взрослых книг, и она врезалась в его память. И тогда он устроил себе допрос. После откровенных конкретных уточняющих вопросов вынужден был предъявить себе не только серьезные претензии, но и вполне обоснованные обвинения. Но они относились не к уголовному законодательству – здесь он не силен, – а к его совести: вот такую он проявлял к себе требовательность, во всем, так как сама обстановка и ее возможные последствия вынуждали срочно повзрослеть. Уставившись в одну точку, Вундеркинд размышлял: что-то он упустил, где-то не доработал, а теперь приходится мучиться в догадках. Умные мысли для того и существуют, чтобы иногда внезапно рождаться и удивлять мир. Вдруг сверкнувшая молнией догадка озарила туманное сознание Джонни. Теперь он знал, что ему делать в первую очередь.

Пока разведчик обдумывал ход дальнейших событий, соседи покинули каюту, оставив его наедине со своими раздумьями, которые всецело захватили его. Как опытный сыщик, он попытался поставить себя на место преступников – однако это мысленное перевоплощение не помогло ему полностью разгадать их планы, – тогда постарался заглянуть вперед и нервно заходил по каюте. Анализируя отрывочные сведения и выдвигая самые различные версии, он так и не пришел к единому выводу. Застыв у открытого иллюминатора, он пытался разложить свои хитроумные умозаключения по полочкам: в этот момент для солидности ему не хватало только возраста, скрипки и знаменитой трубки. Но он дал себе слово джентльмена, что никогда не пристрастится к этой вредной привычке: табак – это яд. От потока мыслей в тесной каюте стало слишком душно, и он волевым решением выгнал себя на свежий воздух: там лучше думается. На месте стоять или сидеть он не мог, поэтому обошел все палубы, заглянул в бар и даже в некоторые подсобные помещения, но подозрительных типов не нашел: словно на дно океана провалились.

Застыв на скучающей без людского оживления корме, он прикладывался к биноклю и в тысячный раз пристально вглядывался в океанские просторы, надеясь отыскать среди бескрайних водных просторов хоть одну обнадеживающую точку. Джонни так устал ждать своих открытий, что любой, хоть малюсенький клочок суши воспринял бы за удачу, за победу, которая вполне устроила бы его. Он просил глухую пока к его мольбам фортуну: помоги, раскрой свои морские тайны, хотя бы одну. Даже самый захудалый и отдаленный островок стал бы для него блаженным пристанищем, где можно укрыться от назойливых родителей, от многочисленного обслуживающего персонала, от всех людей. Зачем их столько на одном лайнере? И каждый человек таит в себе какую-то тайну: попробуй разгадай. Ради побега от цивилизации он сознательно пойдет на всё и готов лишить себя многого, зато избавится от почти колониальных семейных цепей. И всё это ради обретения полной свободы, чтобы дышать и наслаждаться ею.

Невольно Джонни отвлекался, но каждый раз возвращался к своей главной мысли и верил, что в этом необозримом океане обязательно существует такая крошечная географическая точка, которая ждет своего открытия. Она должна покориться только ему: за его упорство и огромное желание. Только бы не пропустить ее и не упустить свое счастье.

А как только он найдет ее и тайно высадится там, в цветущем раю и в полном безлюдье, вот тогда отчаянный отшельник заживет совсем иной жизнью, которой просто грезит последние годы. Как древние предки, он построит себе безопасное и удобное жилище и будет добывать экологически чистую пищу: поначалу даже голыми руками. Осознавал он и то, что сначала придется испытать большие трудности, но потом быстро освоится, приручит обитаемых диких животных и заживет с ними в мире и согласии.

Поскольку отец Джонни передал капитану привет от их общего знакомого, тот пригласил всю семью на званый ужин. За столом и во время перерыва взрослые только и делали, что говорили заумные слова. Джонни устал от приторно-мудрых речей, но правила приличия требовали от него терпения и внимания, и он делал вид, что с удовольствием слушает.

– Капитан, а вам часто приходилось рисковать жизнью? – спросил довольный приемом отец. Тот прошелся ладонью по седой шевелюре и загадочно усмехнулся. Раскурив кубинскую сигару, он решился на откровенный ответ.

– Доводилось. Я понял, о чем вы, поэтому буду искренен: кораблекрушение пережил только один раз, в молодости. Всех спасти не удалось: погибло сорок три человека. Не дай бог пережить подобное.

– Нам с детства внушили, что творец вознаградит нас или покарает в последующей жизни, когда оценит наше поведение и поступки. Это означает, что человеку заранее предоставлено право выбора, он сам определяет его или становится рабом обстоятельств, не воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, светлым разумом и чистой совестью. Следовательно, все мы не застрахованы от маленьких и больших, порой роковых ошибок, а потом уже не можем остановиться, за что потом страдаем. И не только мы…